— Девушка, а можно с Вами познакомиться?
— Я не девушка, я звездочка!
— Звездочка, а можно с Вами познакомиться?
— А с звездочками разве знакомятся? На звезды любуются!
— А некоторые мужчины достают звезды с небес!
— Вы что, хотите меня достать? Не доставайте девушек, молодой человек!
— Аааааааа!
— Ыыыыыыы!

Не знаю я, где верх — где низ,
Да, я, да, я — постмодернист!
Всех щелкать в нос — вот мой девиз!
Наксерил тыщу Монна Лиз,
Купить слона — вот мой каприз.
Все говорят — ксерь Монна Лиз,
А ты купи слона — таков каприз!
Мне нравится мой эпикриз,
Да, я, да, я — антагонист!
Во мне есть архетип ребенка и шута,
Но в зеркале я — сволота,
Купи слона, купи слона,
Тра-та, та та, тра-та, та та.
Все говорят — купи слона,
… показать весь текст …

Не знаю я, где верх — где низ,
Да, я, да, я — постмодернист!
Во мне есть архетип ребенка и шута,
Но в зеркале я — сволота.
И у меня одна мечта,
Всем доказать, что у меня нет хвоста.

— Я убил человека.
— Ваша версия реальности недоступна!
— Как? А Раскольников же эту идею развил?
— А ты не повторяй чужие идеи.
— А я второй Достоевский, я его перевоплощение. Я убил человека!
— Ваша версия реальности не доступна!
— Но я концепцию такую придумал. Это первая строчка моего романа.
— Ваша версия реальности недоступна!
И я пошел искать другого редактора. А этот редактор оказался роботом.
— Ваша версия реальности недоступна! — услышал робот мои мысли.
И я убежал от этого редактора.
Советую всем писателям никогда не брать себе в редактора роботов.
Но найти редактора-человека было очень тяжело. Все редактора были роботами. И я решил писать роман сам, с авторским редактированием.

— Я убил человека.
— А Вас раскритикуют! Были уже такие прецеденты.
— Наоборот хорошо, когда много критики.
— А Вы точно писатель?
— Но не маньяк же.
— Ааааа. Я знаю, Вы маньяк.
— Да нет же, писатель.
— Да нет же, маньяк!
— Да это я Достоевскому подражаю! Как Раскольников.
— Да нет же, это Вы как Чикатило.
И я отправил этого редактора в игнор.

— Я убил человека!
— Но это неверные и заведомо ложные сведения!
— Так это же я по мотивам «Преступления и наказания», как Раскольников Достоевского.
— Тогда это вторично, плагиат.
— Но я напишу о современном Раскольникове.
— А своих идей у Вас нет?
— Но все новое — это хорошо забытое старое.
— Раскольникова в школе проходят. Но если Вы будете писать, что убили человека, Вас никто не поймет.
— Ну посмотрим.
На следующий день в милиции.
— У Вас какая отметка по литературе? — спросил миллиционер.
— Четверка!
— А зачем Вы хотите стать писателем? Для этого нужен талант.
— Ну я буду стараться.
… показать весь текст …

— Я убил человека.
— Вам нужна какая-то практика. Что можете сделать Вы, чтобы Ваша книга увлекательнее читалась?
— Я могу написать лучше, чем Достоевский. Сделать двойника Раскольникова более глубокой и противоречивой личностью.
— Нет, молодой человек! Вам нужно пойти на улицу и развязать драку. Выйти из драки победителем и сфотографировать чей-нибудь разбитый нос.
— А при чем здесь мой роман?
— А при том, что если Вам «чешется», не романы надо писать, а искать приключения в реальной жизни.
— Нет уж, я буду кабинетным писателем.
— А таких не бывает. Писатель должен быть авантюристом и реально вариться в приключениях.
— А я буду фантазировать.
— Никогда не фантазируйте, молодой человек! Действуйте!
И я пошел на улицу искать какую-нибудь заварушку.

— Я убил человека.
— Молодой человек, перед тем, как написать, сначала надо подумать, зачем и для кого.
— А это я Достоевскому подражаю, по Раскольникову.
— Ты думаешь, такого никто до тебя не писал? Думаешь, ты все знаешь лучше всех?
— Но я напишу по-своему.
— Ты никогда не напишешь нормальный роман, если будешь брать героев из других романов.
— А где взять героев?
— Ты лучше девушку себе найди! Я знаю, что ты девственник! Иди на улицу и знакомься!
И редактор отказался работать со мной над романом.
А я пошел искать девушек, хотя редактор посоветовал это так, что мне стало обидно. Редактор дал мне установку стать мужчиной, а надо было настроить меня стать великим писателем.

— Я убил человека.
— Почему?
— Потому что человек — негуманное животное.
— Что?
— Ну в смысле Раскольников убил человека, я Достоевскому подражал. А убил он старуху, потому что человек — негуманное животное.
— Как все запущено. Молодой человек, Вам не к редактору надо, а к психиатру!
— Пойду к другому редактору.
— А я Вам все-таки советую — к психиатру!

— Я убил человека.
— А как еще можно?
— Убивая в себе раба, я убил человека, а раб остался.
— А еще как?
— Убивая в себе раба, я убил сверхчеловека, а раб остался.
— А еще как?
— Я убил человека в себе и стал сверхчеловеком.
— А еще как?
— Я убил человека в себе и стал обезьяной.
— А еще как?
— Да много вариантов!
— Ну, например?
— Я убил в себе обезьяну, но человеком так и не стал.
Я убил в себе куклу, но живым так и не стал.
… показать весь текст …

Извивы мысли не позволяют ей прямо выразить истину.

Это была имитация охоты.
— Ни один зверь не пострадает! — пообещал режиссер.
Мы ходили по барам и брали у всех девушек телефоны.
А началось все с того, что я, подражая Раскольникову, написал первую строчку романа: — Я убил человека.
Я хотел быть писателем.
Но у режиссера были другие планы. Режиссер снимал шоу «Маньяки в городе».
— Но я же достоевскому подражал! — возражал я.
— Нет, ты маньяк! — говорил режиссер.
В общем, вместо подражания Достоевскому, я написал роман про ночные клубы и перезнакомился с тысячами девушек.
— А ты что, правда Достоевскому подражал, когда написал «Я убил человека»? — спросил режиссер.
— Конечно, а что, сразу не ясно? — удивился я.
— А зачем же мы с тобой с девушками знакомились? — засмеялся режиссер.
— Но ведь ни один зверь не пострадал! — засмеялся я.
— Ладно, пойдем охотиться дальше, может еще пострадают! — сказал режиссер и мы продолжили охоту.

Нельзя составить историю, не прошивая ее идеологическими нитями.

— Девушка, а можно с Вами познакомиться?
— А я про все на свете в метро забываю и со всеми знакомлюсь, ага!
— Девушка, это Вы по Пугачевой? Про Айсберг?
— Молодой человек, а мы что, в угадай-мелодию играем или знакомимся?
— Девушка, извиняюсь, я неловко пошутил!
— А что, вообще ты ловкий? Девушек ловишь? Ага?
— Ага!
— Ааааааа! Ну знакомься, ага!

В успешном действии всегда должна быть дерзость.

Человек обитает в мире, несоизмеримым с истиной, вечно находясь в поиске языка соизмеримости.

Философия будущего превратится в дискуссию женщин и девственников.

Вечное возвращение — 2
Человек — это облегченная обезьяна, но не каждая обезьяна успевает дойти до туалета и облегчиться.

Плагиатор! Пером из чужой шляпы ты проткнешь свои безшляпные мозги!

— Что-то как ни наткнусь на какую-нибудь вашу запись, так вы там непременно старушку убиваете топором. …Может пора уже идти сдаваться? — сказал мне читатель.
— Да ты что, никогда! Топор-то тупой! А для старушки это просто массаж! — объяснил я.
— А ты тогда иди к редактору, он тебе топор подточит! — посоветовал читатель.
И я пошел искать редактора.