Выхожу из лифта. В подъезд входит женщина, на цепи у нее псина. Не знаю, какой именно это терьер, но с виду — этакая коричневая тумбочка, состоящая из мускулов, башка здоровенная, глазки маленькие и морда, как у акулы. Словом, караул. Из всех собак я боюсь только йорков, но тут даже меня как-то проняло. Видимо, я заметно подобралась, потому что женщина подтянула поводок, и приказала 'к ноге'.
— Стой, Кайзер! Все тебя боятся, никто не погладит…
Это не мне, это шепотом Кайзеру.
Останавливаюсь. Спрашиваю:
— Ты хорошая собаченька?
Хвост чудовища вздрагивает и начинает неуверенное движение слева направо. На жуткой ряхе написано: «Это вы, тетенька, меня собаченькой назвали?»
— Он не кусается! Правда! — говорит хозяйка.
— Ты сладенький песик? — уточняю я.
Хвост лупит псину по бокам. «Я — песик!!! — Написано на его лице, — я сладенький!!!»
— Можно погладить?
— Конечно! Не бойтесь!!!
Я протягиваю руку к песьей башке, и тут «собаченька» вскакивает на задние лапы, прыгает, кладет лапы мне на грудь и целует меня во все лицо сразу.
— Кайзер, прекрати! — кричит хозяйка.
— Ты ж моя заинька! — воплю я.
«Да!!! Я заинька! — Написано на акульей морде, — я сладенький!!!»
Морали не будет.
Да, я знаю, что иногда они бросаются на людей и жрут детей живьем.
Я, правда, думаю, это вина хозяев. Но песня не о том, а о любви.