Отступать нельзя, Максим глубоко вдохнул и быстро выдохнул в два прихода. Из деревни доносится горестный вой баб бросающих родные хаты, плач детей, ничего не понимающих, но напуганных сгущающейся атмосферой. Нужно дать им время, иначе… сердце сжалось, вспомнились рассказы фронтовиков о сожженных амбарах, полных людей, истерзанных, замученных женщинах и детях.
В обрубке ноги нарастает фантомная боль. Стараясь отвлечься, проверил механизм пулемёта, долгие годы лежавшего в подполе.
— Не подведи!
Густой подлесок надёжно скрывает от чужих глаз, зато дорогу видно прекрасно, особенно пыльное облако вдалеке. Под отсутствующей коленкой засосало, за ним идёт смерть. Двух запасных дисковых магазинов не хватит для остановки колонны, хотя чего уж там… один бы отстрелять.
— Только выиграть время, пусть убегут подальше в лес, там их не найдут… а я, что я, свое отжил, да и толку от калеки в лесу?
Сердце защемило, больше никогда не обнять дочку, не понянчить внуков, даже с женой не поругаться. Кулаки сжались до хруста, ногти врезались в кожу.
***
Йохен с любопытством оглядывает просторы дикого русланда из люльки мотоцикла. Основные войска коммунистов далеко, не в силах защитить местных. Йохен широко улыбнулся, вспоминая забавы с деревенскими девицами. Такие сочные, полные дикой жизни и стеснённые патриархальным воспитанием, а как пляшут в верёвке!
Позади плетётся пехота, тяжело катятся бронированные машины. Солдаты с жадностью смотрят на приближающуюся деревню. Там ждут тёплые постели, свежее мясо, девки и полный набор радостей войны. Что может быть лучше измывательств над беззащитными? Насиловать девку на глазах умирающих родителей, а по утру загонять выживших в сарай и сжигать, постреливая по выбегающим из огня. Коммунисты не люди, как и евреи, они должны быть срезаны под корень, без пощады.
Водитель заулюлюкал, указывая пальцем в сторону деревни, Йохен засмеялся. Видно бегущие к лесу фигурки, ничего, далеко не уйдут. Так тоже хорошо, можно будет отдохнуть охотой! Перестрелять человекообразную скотину, а после войны, по обещанию фюрера, можно взять тут надел…
Сухой треск оборвал радужные мысли, водитель закричал, грудь прочертила линия красных точек, фонтанирующих кровью. Мотоцикл вильнул и слетел в кювет, протаранив одинокое деревце. Йохен ничего не увидел, шальная пуля сорвала часть черепа.
Свинцовый шквал смёл первый ряд, вышиб колючие искры из брони танка. Сориентировавшись, немцы открыли огонь по пролеску, пули выбивают фонтаны щепок из стволов, срезают ветки. Партизанский пулемёт замолк на минуту, выждав начал стрелять короткими очередями.
***
Через два часа из леса вытащили нечто отдаленное напоминающее человека, так и не выпустившего ручной пулемёт. Командир зло оглядел тело, коротко спросил:
— Где остальные?
— Больше никого…
— Не шути со мной, щенок, мы половину боезапаса расстреляли! Там обязаны быть ещё тела. Не мог же один человек удерживать нас?!
— Со всем уважением, он смог.