Откуда может взяться эта уверенность? Если есть родственники и друзья в издательском бизнесе или есть деньги на найм литературных негров и издание книг, то можно ни в чем не сомневаться. В первом случае писать придется больше то, что попросят, во втором случае можно вообще не писать, а только гордо носить свое имя или свой псевдоним. И встречаться с читателями, стараясь не краснеть, если уличат в слишком слабом знакомстве с собственными произведениями и полном непонимании их глубины. Но не о таких случаях речь.

Откуда взять уверенность в том, что время не будет потеряно зря, если сказать есть что, а в том, что станут читать, есть сомнения? Издаваться-то можно самостоятельно, в Интернете. Но если читать не будут? Зачем, в самом деле? Все уже не раз и не два было так или иначе сказано, и сказано очень авторитетными людьми разных эпох — нет, не в читателях надо искать смысл деятельности, а в себе.
Зачем писательство пишущему?

Во-первых, пишущий структурирует свои знания. Чтобы что-то сказать, надо хорошо видеть место говоримого в общей структуре своих представлений. Кто не видит, тот либо говорит нерешительно, через пень-колоду, либо неким экраном прикрывает все остальное и говорит без связи со множеством других важных вещей. В этом случае речь выходит очень бойкая, но глупая. Один-два вопроса, и глупость малозаметная становится очевидной.

Во-вторых, пишущий формирует свои убеждения. Письмо — это деятельность, которая должна иметь серьезные основания. И каждая порождаемая фраза становится вызовом прочности этих оснований. Серьезный человек и пишет серьезно, отвечая за каждое слово с его многочисленными смысловыми ответвлениями. Если что-то написал, то, значит, эти образы и связи между ними реальны и важны.

Был человек-амеба, а стал человеком со стержнем. Между этими двумя состояниями могло быть время ответственного вдумчивого письма о том, что глубоко волновало.

В-третьих, пишущий обращается к людям и в момент письма изучает их. Ведь надо же хоть немного предвидеть реакцию читателей, последствия чтения, возможное влияние текста. Еще лучше идет изучение людей в том случае, если о них же и писать (см. предыдущие два пункта). Есть еще много малых причин, вся их масса за раз не может быть понята, так что и упоминать их сейчас ни к чему. Составить исчерпывающий список не получится, уж очень много безграничных вещей затрагивается письмом. Если захотелось стать писателем, в первую очередь надо познакомиться со своей безграничностью. Она раскрывается постепенно по мере углубления в вопрос — в любой вопрос. Потому писателем становится пишущий. Пока пишет — углубляется, узнает свою бесконечность, становится неограниченным в том, о чем пишет. Потом берется за что-то другое, и там тоже выходит к себе глубокому и бесконечному. Так прорабатывается и перерабатывается понемногу вся личность — и появляется писатель. Настоящий писатель, пророк и гражданин.

Несколько слов о грустном. «Настоящий» писатель редко находит себе достойное место. Нет ведь пророков в своем отечестве. Пока издалека не разглядят, а разглядеть издалека шансы невелики, да пока чужие далекие не восславят, а они могут это не сделать, настоящий писатель будет мало приспособлен к жизни. Ведь его место заведомо занято приспособленцами всех мастей. Он слишком настоящий, чтобы угодить стереотипному массовому сознанию. Он слишком далек от общеупотребительных штампов, чтобы быть понятым всяким встречным.

Если захотелось стать писателем, стоит учесть именно это: «настоящему» будет плохо, очень плохо.

Да, какое-то время будет плохо, как было плохо, к примеру, Мартину Идену у Джека Лондона. А дальше пути бывают разные. Кому как повезет. До везения пройдет очень немало времени, придется проделать гигантскую работу. Если решимости не убавилось, то — начинаем писать сочинения. Настоящие, а не школьные, и много, а не раз в полгода. Страницы по три в день, или 750 слов, как минимум. Пишем от души, со всей возможной искренностью. Без оглядки на читателя-издателя. Ни на день не прекращая работу. Спустя некоторое время станет очевидным либо то, что вы писатель и надо еще больше работать, либо что придётся стать кем-то другим.