Помню картинку в «Букваре» с бабушкой в кресле, с клубком и спицами. Помню, как при взгляде на эту картинку радостно думалось о том, как весело и приятно быть бабушкой на пенсии, возиться на даче с внуками, сочинять им сказки. Кресло у камина, спицы и что-то вязаное в корзинке, а поблизости – пяток малышей, занятых своими важными малышовыми делами.
К моему большому удивлению, вскоре обнаружилось, что для других ребят бабушка — это ничуть не тихая ласковая рукодельница.
У Вячеслава Добрынина была песня про них.)))
Попробовали ее спеть и обнаружили, что приподъездные бабушки исчезли как социальный институт. Где-то они, быть может, еще встречаются, но не у нас.
Поначалу у подъезда стояла лавочка, но жильцы дома попросили ее снести, потому что вечерами на ней собирается неспокойная молодежь и проход к подъезду становится небезопасен. Снесли. Бабушки могли бы сидеть около детской площадки, но там лавочки разломали те самые неспокойные. Сидеть стало негде. И не нашлось ни одного мужчины, который вышел бы на улицу с молотком и пилой и, как в былые годы, быстро соорудил бы для бабушек новую лавочку.
Чуть позже заявление насчет скамеек вокруг площадки написали молодые мамы, они-то и сидят рядом с малышами, при детях обсуждают их отцов в самом нежелательном для детских ушей тоне. А бабушки где? Где их мудрость, которая не позволила бы при сыновьях и дочерях выражать неуважительное отношение к мужчинам?
Заинтересовавшись исчезновением бабушек, я стала спрашивать у людей, помнят ли они то время, когда старушки сидели у подъездов и обо всех все знали.
Недавние жители пятиэтажек не забыли, как у какого-нибудь подъезда часов с десяти утра появлялась парочка давних подруг, а часам к пяти вечера по обе стороны от проходов к каждому подъезду могло сидеть по пять-семь человек. Но где же они теперь? Почему в огромных домах, где в каждом подъезде умещается целая хрущевка, не образуется активное сообщество сдруженных бабушек? Что изменилось?
На этот вопрос я получила немало ответов, когда был небольшой праздник в парке. Старички и старушки пришли на «Песни нашего двора» Марка Розовского. Спектакль вызвал обсуждение дворов прежних и нынешних.
Перескажу вкратце, что довелось услышать. Люди преклонного возраста в 60−70-х годах свои строгие нравственные нормы выработали в военное время. Предательство — от антигосударственных речей до измены и развода — исключалось. Лень была недопустима. Они жили по четким правилам и охотно передавали свои убеждения. Все идеи были сцеплены между собой и глубоко осмыслены. Высокая культура или хотя бы начитанность была основой для длинных содержательных разговоров. Показанная у Марка Розовского субкультура полупьяных развязных бывших зэков с их девицами — не норма двора, а его позор. Это ярко выделялось на фоне тихих речей, добрых отношений, занятости чем-то полезным. Во дворах допоздна вдумчиво играли в шахматы, но кто это помнит? В память врезается то, что контрастно выделилось на общем фоне. Мы думаем, что во дворах была сплошь развязная пьянь, а на самом деле пьянь всего лишь захватывала воображение своим уродством, разительным отличием от нормальных людей.
В ответ на утверждение, что пили все, один из ветеранов добыл поквартирный список всех соседей и отметил, кого видел выпившим только на Новый год, а кого и в обычные будние дни. Оказалось, что «пили все» — это когда полпроцента жильцов дома были хотя бы один раз за четверть века замечены с осоловевшими глазами. Троица выпивох мозолила глаза, но это же «почти всегда», а не «все». Тот же ветеран стал отмечать, кто чем занимался в свободное время. Общение с детьми, ремонт и изготовление чего-либо нового, дачное строительство, туризм, рыбалка или собирание грибов, ягод, чтение газет и книг, кино и театр, переписка с друзьями, настольные игры и так далее. Женщины или на кухне, или рукодельничают, слушая читающих и пересказывающих уроки детишек. До появления телевизоров жизнь была намного многообразнее, и общие интересы порождали богатое общение. А потом новые поколения начали толстеть на диванах, пялясь в экраны.
Сейчас стариками становятся те, кому пассивное сидение перед телевизором заменило множество необходимых работ. Они сами по себе гораздо менее активны, чем предки. Они пережили то время, когда убеждения разрушали, предлагая взамен ужасы репрессий и прелести рынка. Многие из них поняли, что их обдурили, и теперь пытаются в Интернете достучаться до потомков. Но Интернет — это сеть, из которой не выбраться. Друзей множество, и в то же время друзей нет. Общение сутки напролет — без полноценного общения.
Где наши бабушки? Либо там же, где и дедушки, в Сети, либо в привычных телевизорах. Во дворе в одиночку делать нечего, до скверов и парков идти далеко, потому городские старики сидят в своих комнатах. Некоторые нашли себе место в клубах, где поют, играют, рисуют, вышивают. Самые благополучные имеют свои загородные садики и домики, где очень много дел, особенно когда приезжают внуки.
Старые люди были носителями мудрости и спокойными терпеливыми учителями для детишек. Сейчас их мудрость мало кому интересна, и детей можно смело доверить компьютерам.
Прежде стареющие люди лет по сорок обеспечивали в больших семьях чистоту, уют, вкусную еду, теперь же маленькие семьи в стариках не нуждаются, ведь есть бытовая техника, клининговые компании и рестораны быстрого питания.
Казалось бы, все плохо. Но нет, не плохо, всего лишь иначе.
Старушки не сидят у подъезда и не обсуждают проходящих — это очень хорошо. Старушки публикуют в Интернете стихи, прозу, мастер-классы по изготовлению сувениров и вкусняшек, они спорят в форумах и договариваются с сотнями желающих о передаче размноженных растений или старых фотографий. Активность переместилась из родного двора в общемировое сообщество. В соцсетях одинокие старушки публикуют свои фотографии на фоне Эйфелевой башни или Стены Плача, на сайте «Милосердия» находят себе добрые дела, на сайте «Зовём» — куда пойти сегодня бесплатно.
Наши бабушки все без исключения грамотные, потому приносят своими отзывами много радости (или иных чувств) деятелям искусства и журналистам. Сегодняшние «диванные войска» — это не только школьники, но и множество бабушек с именами дедушек. Они все меньше шифруются, притворяясь подростками, и в их аргументации все чаще встречаются знакомые нотки: «Деточка, поживи с мое, потом будешь говорить».
Околоподъездные лавочки перекочевали в виртуальный мир. Бабушки остаются верны себе и, как в старые добрые времена, обсуждают все, что проносится мимо.