«Прокатилась дурная слава»: КАК ТРОЦКИЙ ОРГАНИЗОВАЛ ТРАВЛЮ ПОЭТА СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА
«Антисемит — антисемит… Да у меня дети евреи!..».
На Есенина, когда он жил в Москве, было заведено 13 уголовных дел. В большинстве, кроме дебошей и драк, фигурировали высказывания поэта о евреях. Над поэтом и тремя его друзьями — Ганиным, Орешиным и Клычковым, устроили даже «товарищеский суд» по еврейскому вопросу. Их обвиняли в том, что за разговором в пивной об издании журнала они оскорбили постороннего человека, назвав его «жидовской мордой». Дело разрешилось общественным порицанием.
Есенин свой антисемитизм отрицал. Он говорил Эрлиху: «Что они сговорились, что ли? Антисемит — антисемит! Ты — свидетель! Да у меня дети евреи!..».
Какие-то случаи, вероятно, были спровоцированы: ввязываясь в драку, Есенин мог и не знать, что его оппонент — еврей, подставляясь под обвинения в антисемитизме. И, конечно, тему бы так не раздули, если бы поэт не начал высказывать критические замечания в адрес Троцкого. Он даже ввел его в пьесу «Страна негодяев» под псевдонимом Чекистов. Скорее всего, травля Есенина шла с подачи Троцкого, который ясно понимал, что народный поэт становится опасен — своей непредсказуемостью и упрямой несговорчивостью.
Травля началась в периодической печати (начиная с «Красной газеты», «Правды» и «Известий»), и не только в русской, но и в мировой. Затем последовали журналы, сборники, книги. М. Горький советовал резко критиковать Есенина и «крестьянских поэтов» (Клычкова и др.) за их «деревнелюбовь» и «мужепоклонство».
Есенин и Маяковский
Но самые острые пикировки возникали у Есенина с другим его гениальным современником — Маяковским. Два поэта, делившие литературный пьедестал той эпохи, постоянно полемизировали, отдавая, впрочем, друг другу дань уважения. Маяковский не раз говорил, что из всех имажинистов в истории останется один Есенин, а Есенин выделял Маяковского из ЛЕФовцев и даже говорил, что завидует его «политической хватке».
Это был поединок равных. Есенин утверждал, что не хочет делить Россию с такими, как Маяковский, Маяковский остроумно отвечал «Возьмите её себе. Ешьте её с хлебом». Поэты спорили как в стихах, так и в жизни. Маяковский убеждал Есенина:
— Бросьте вы ваших Орешиных и Клычковых! Что вы эту глину на ногах тащите?
— Я глину, а вы — чугун и железо! Из глины человек создан, а из чугуна что?— А из чугуна памятники!
Есенин и пролетарская поэзия
Есенин был недоволен (со временем — всё больше и больше) новой — пролетарской поэзией. На эту тему он пишет статью в «Россияне» (статья не была закончена), в которой изливает оторопь по поводу пошлости в современной ему литературной действительности.
«Не было омерзительнее времени в литературной жизни, в котором мы живем, — возмущается он … Уже давно стало явным фактом, что как бы ни хвалил и ни рекомендовал Троцкий разных Безыменских, — пролетарскому искусству грош цена …
«Я — тоже за Советскую власть, но я люблю Русь. Я — по-своему. Намордник я не позволю надеть на себя и под дудочку петь не буду. Это не выйдет», — говорил Есенин, по воспоминаниям Воронского.
Кстати, в его же воспоминаниях есть впечатление от знакомства с Сергеем Есениным, сильно отличающееся от того, что мы привыкли думать о поэте-скандалисте:
«Еще от первого знакомства осталось удивление: о нетрезвых выходках и скандалах Есенина уже тогда наслышано было много. И представлялось непонятным и неправдоподобным: как мог не только буйствовать и скандалить, но и сказать какое-либо неприветливое, жесткое слово этот обходительный, скромный и почти застенчивый человек!»
Есенин и милиция
В московских отделениях милиции Есенин был завсегдатаем и состоял в них на особом контроле. В тех кафе, куда любил заглядывать поэт, всегда находился сотрудник в штатском. Скандалы Еенина, которые становились логическим окончанием вечеров с обильными возлияниями, неизменно приводили его в уже знакомые отделения. До суда, однако дела не доходили — выручала слава поэта и полезные знакомства.
Есенин в Америке
Отличился скандалом Есенин и в Америке. На вечере, устроенном Мани Лейбом, Есенин читал «Страну Негодяев» и прочел вместо еврей «жид», чем возмутил публику. Несмотря на попытки Айседоры Дункан замять скандал, дело кончилось потасовской и уже привычным обвинением Есенина в антисемитизме.
Мало кто понял, что грубая форма обращения была применена Есениным по отношению конкретно к Троцкому, который также был известен одиозными высказываниями, вроде известного: «Русский народ нам нужен лишь как хворост для растопки мировой революции. Пусть он сгорит, зато какой займётся пожар…»