Если дед Мороз меня спросит под вечер, что
я за этот год научился делать, — шутливо-грозно, —
я скажу: крохи жизни ловить, как снежинки ртом,
поднимать с сугробов глазами упавшие звёзды.

И не требовать большего — большего не дано,
обжигает мороз обманчивых обобщений.
У всего есть двойное, тройное, сотое дно,
но над ними всегда незапятнанность ощущений.

Пока подбираешь слова, осторожно, степенно,
чтоб каждому были молитвой и всем — как девиз,
рождается утро из серой полуночной пены
и просит молчанья, а после — молчанья на бис.

И через одежду проходит морозная правда,
что всё ещё — детство, что детство — озябшая дрожь,
ты весь — незаметность и слабость, и надо, чтоб рядом
открылась бы дверь — так внезапно, что точно зайдёшь.

И чтобы была эта дверь непременно чужая,
и чтобы трещание дров было слышно в печи,
и чтоб эту дверь — ненавязчиво так — придержали,
пока ты ботинки от снега трясёшь и молчишь,
… показать весь текст …

Дочь морозом дышащего вечера,
здесь — добрее, чем за сотню вёрст,
ночь глазами чьими-то доверчиво
смотрит на тебя, в тебя и сквозь.

…И не ночь, а все святое самое,
и не взглядом, а из всех светил,
просто нам заметен высший замысел
в том лишь, в чём хотим его найти.

Нет манящего дыханья полночи
в шорохе пролистанных страниц.
Это не отыщется — исполнится,
сообщает исповедь ресниц.
… показать весь текст …

Ты один меня знаешь,
обезлюдевший город.
Твоя тень — к моей тени.
Только тени честны.
Лишь одни тени наши
признают иллюзорность
всех своих воплощений
и реальность стены.

Потому что все дали —
это те же ограды.
Из вольготных пристанищ —
этот ласковый мрак.
В небе, правда, остались
… показать весь текст …

Крайности

Мир переменчив. Неизменен бой
двух крайностей контакта со мирозданьем.

День. Улица. И стойкость осознанья
того, что мир — тебе, к тебе, с тобой.

Всё это — первая. Страшней вторая,
всегда ей вслед спешащая прийти.
Ночь. Лампа. Тесно. И укор картин.
А тьма, что смотрит в окна, — гигантизм.
Мир не с тобой.
Но мир тобой играет.
… показать весь текст …

Если юмор сброшен до поры,
и остались помыслы нагими,
чувствами спускаюсь во дворы,
и в леса, и там шепчу не имя,

а названья со знакомых карт,
в них ища поддержку и опору,
Надо их понять.
Не отпускать.
Я держусь за города и горы,

за речные эти витражи,

лабиринт коры любого дерева,
… показать весь текст …

Инструменты — по кругу. Придётся немного поднять
на доспехах иронии вечных улыбок забрало.
И пробьётся мотив сквозь железо ушедшего дня.
И хотя в наших стилях печали похожего мало,

но на лезвии бритвы, конечно же, вся красота —
поднимается сердце по лестнице песенных лезвий.
На вершине — рефрены, как яблоки в райских садах,
погрузят в полутранс и спасут от душевных болезней.

Каждый раз, предвкушая, как грусть наша будет светла,
призываем мотивы пророческих этих посланий —
что кончается всё, только память, застыв у стола,
держит пламя свечей наших взглядов, упрямое пламя.

Мизера мифы, шифера шифры.
Нового марта старые цифры.
Новые строки нового марта —
в новые книги,
в новые чарты.

Новые строки — старые темы,
руки и взгляды, дороги и стены.
Старые темы — новые чувства —
шёпотом,
гулом,
грохотом,
хрустом.
… показать весь текст …

Как будто трещиной пронизан
морозный купол над землёй.
Носитель духа романтизма
теперь не парус — самолёт.

И оба всё равно в дороге
нашли единственный покой,
где спрятан горизонт широкий
за вечной белой пеленой.

Как в этом снеге непролазном
трещит от света голова,
так всё вокруг — сплошная ясность,
противящаяся словам.
… показать весь текст …

Из дома — домой. Из привычного города — в город,
который привычней стократ, если брать по годам.
Весь день будто вечер: дождит. Прибываем нескоро.
Дороги двойная печаль: и не здесь, и не там.

Дрожа то и дело от радости или испуга, —
родимый мой дом, ну какой ты теперь примешь вид? — 
прижмусь я ушами к железнодорожному стуку,
как будто бы к сердцу, трепещущему от любви.

Неровные стыки. Неравные планки и шансы.
Судьба затаилась, как хищница перед броском.
И кажется, жизнь — это только искусство прощаться
и таять в тумане, надеясь на новый восход.

Та, другая рябь

Нахожу, ощущая хрупкость минут,
что искристо-нежная рябь реки
так похожа на ту, другую рябь
с тем же цветом и той же нежностью.

Я гляжу в такую же глубину
и движения волн всё так же легки,
и ресницы леса собрались в ряд,
и вот-вот уже лето прорежется.

Но гремит гроза — это знак дурной.
Все разряды, разрывы, надрывы в ней.
… показать весь текст …

Улетать на запад — убегать от солнца.
И рассвет продлится несколько часов.
Самолет пронзает облачные сопки.
Магия прилёта разгоняет сон.

Весь столичный запад — ранние потёмки;
мокрые ботинки; что ни двор, то крест.
… Это всё изнанка. Вес имеют только
друг и безрассудство,
радость
и отъезд.

Потому, наверно, возвратясь обратно,
чьей-то боли тяжесть вновь найдя в груди,
… показать весь текст …

Отвыкать, что кто-то вечно рядом,
как болячку, морщась, отдирать.
Тихая отчаянная радость,
отделённой цельности ура.

Ничего нет проще и труднее:
распадаться в первозданный свет.
Скорбь бездонна — удержусь над нею,
задержусь в невыросшей листве,

неоттаявших могучих реках
и не прилетевших стаях птиц.
Всё в прорехах. Но в иных прорехах
что-то ведь должно произрасти.
… показать весь текст …

Когда

Когда моя нога утратит корни
настолько, что ударится в бега,

когда растает всё, что свято помню,
как в дымке исчезают берега,

когда протянутся бессильно руки
вдоль тела, неспособные творить,

когда глаза, ослепнув от разрухи,
окаменеют, словно янтари,
… показать весь текст …

Остов

Долой обман. Ведь всё, что стоит слов,
не символ, а свобода ощущений,
летящих во все стороны, как щебень
из-под колёс больших грузовиков.

На окнах шторки робко теребя,
вливаются в маршрутку свет и воздух.
И лишнего лишённый странный остов,
вдыхая даль, найду внутри себя.

Он будто камень в русле горных вод,
ведь всё течёт, как краска по рифлёной
… показать весь текст …

В бегах

Забираюсь в ураган,
не приемлю промедлений,
потому что я в бегах
от грошовых сожалений.

В сумерках оранжерей,
в недрах университетов
великан-гиперборей
рыщет в поисках приветов,

подставляя сотни рук
к ним, как лепестки под тучи,
… показать весь текст …

Жизнь не кино

Жизнь не кино: как хочешь, сшей для грусти
из блеска глаз невидимую мантию,
поскольку отсидеться в захолустье
мешает чья-то вязкая внимательность.

Жизнь не кино: здесь не уйдёшь красиво,
но будут дни отравлены контузией.
Не на дорогу больше тратишь силы,
а чтоб прогнать последнюю иллюзию.

Жизнь не кино: от кадра и до кадра
хандри, трудись, шагай по грязным улицам.
… показать весь текст …

Сдержанное и чужое

Сколько сдержано слов, чтобы свет не задуть ими.
Но когда оставляю углы, где светло,
те слова, просочась между рёбрами-прутьями,
на меня поглядят — укоризненно, зло.

И вольются чужие слова в эту темень.
Не бегу — ну куда же сбегают от слов?
Всё вообще потому,
что без тех и не с теми,
потому что ушел из углов, где светло.

И хотя даже окна выходят на солнце,
… показать весь текст …

Лоскуты

…Лоскуты, и расходится ткань, только некому штопать.
Под таким одеялом не спишь — задувают ветра,
и глаза — что родные, что новые — входят, как штопор,
через купол спины в переполненный строками храм.

Не найти нам защиты в пестрящих кусках одеяла,
что разорвано нами же с целью потом перешить,
и пока мироточат иконы болезненно-алым,
мы решились, отчаясь, нырнуть в заключительный шик.

Всё когда-нибудь будет. Отплачут слепые портреты,
лоскутки в одеяле портниха цвет к цвету пришьёт,
… показать весь текст …

Черти

Сел чёрт на чёрта, чёртом погоняет,
воз мыслей разогнав ко всем чертям.
А сердце где-то приросло корнями,
и не пускает воз к другим корням.

А самость между ними растянулась:
душа — не репка, не поможет мышь.
И я — струна. От своего же гула
оглох; и Бога глас поди услышь.

И так, боясь, что вдруг его упустишь,
и что кричать — не мой, пожалуй, стиль,
… показать весь текст …