Ходили мы на днях с подругой в модную кофейню в центре. Обычная модная кофейня — шезлонги и столики на улице, полумрак и лофт у барной стойки. Посетители тоже все очень модные. И мы.
Я пошла внутрь делать заказ, бариста — чудесный совершенно мальчик с белыми кудрями. У него докер (это такая кепочка-бескозырка), пирсинг и очень сильно оверсайз очень всё. Передо мной стоит мой ровесник тоже во всех этих модных атрибутах, только на нём это выглядит уже иначе, потому что он не 16-летний Херувимчик в оверсайзе, а мужчина средних лет в кофте на два размера больше и пижамных штанах.
Мужчина мнётся, долго изучает кофейное меню из пяти позиций. Бариста спрашивает:
— Может, хотите попробовать наши новинки?
— Нет, — отвечает мужчина средних лет в растянутой кофте, — я, наверное, возьму, как обычно: лавандовый раф.
А я до этого дня была совершенно уверена, что «лавандовый раф» — это такой мем, как «тыквенный латте» и никто добровольно не будет пить кофе с эффектом отпугивания моли. А он стоит такой серьёзный, в кофте этой, видно что для него моль гонять — обычное дело. Лавандовый раф разумеется надо было приготовить на альтернативном молоке, потому что миллениальский бог с 2015 года запрещает нам пить коровье, это все знают. От этого сдувается оверсайз и пропадает осознанность. Мальчик-бариста заказ принимал с каким-то даже благоговением. Смотрел на этого мужичка и думал, наверное, что да, вот так и надо. Лавандовый раф, кофта, штаны в полоску, как из жопы мятые, борода по транспортиру, сидеть работать за макбуком в кофейне — так выглядит успех!
Я стою рядом и не улыбаюсь до такой степени, что у меня начинает сводить мышцы за ушами. Выгляжу максимально серьёзным человеком в шортах и майке по размеру, до этого ещё и кофе с коровьим молоком заказала, потому что что с меня взять.
Бариста заканчивает с успешным клиентом, поворачивается ко мне, спрашивает: что вам? Я говорю: можно мне, пожалуйста, картошку сырую, я в уголке погрызу. Красивые брови мальчика уползли прямо под красивый докер. Переспрашивает: картошку?! Извините, у нас нет картошки.
— Ну, как нет, — говорю, — вот же она лежит, в глазури, с посыпкой.
Он посмотрел сначала на пирожное-картошку, потом на меня, потом сделал очень волевое усилие, чтобы не закатить глаза, потому что он всё-таки тут профессионал и мамина радость. И максимально сдерживая презрение спросил: наверное, вы имели ввиду КЕЙК-ПОПС?
— Да, говорю, — конечно, разумеется, я имела ввиду КЕЙК-ПОПС. Извините за это недопонимание.
Пока несла за свой столик кофе с молоком и пирожное-картошку (айс-латте и кейк-попс) вспомнила почему-то, как бабушка украдкой сунула мне в карман денег, чтобы я купила себе новые штаны, эти уже стыдно носить. А это были очень модные стильные драные джинсы, на которые я откладывала деньги два месяца.
К мальчику ещё пойду, у них там круассаны были, попрошу в следующий раз чайку с рогаликом.