Катюшина боль
Девочку нашли у кромки леса. Она ничего не говорила, а на ее грязном личике отчетливо пролегли две бороздки — следы от слез. Хрупкая, закутанная в какие-то платки, она была похожа на маленькую старушку. Девятилетняя девочка разом повзрослела в том 1942 году. И унять Катюшину боль удалось ох как нескоро…
…Это был простой, но очень счастливый дом. У Нечаевых в Клинцах частенько собирались гости: вместе пели, под аккомпанемент баяна, ели вкусные пироги, которые так замечательно пекла хозяйка… Михаил и Елизавета жили душа в душу: он работал водителем, Елизавета трудилась на текстильной фабрике. У них было четверо ребятишек, и Катюша родилась предпоследней. В Первомай 1941 года она отметила свой девятый день рождения.- Кем хочет стать наша Катюша, когда вырастет? — весело спрашивала мама.- Врачом! — радостно отвечала девочка. 22 июня голос по радио звучал гулко, страшно: немцы напали на нашу страну. Женщины крепко прижимали к себе детей, мужчины шли записываться на фронт. Михаил Нечаев стал одним из первых. — Уехать бы тебе, Лиза, — сказал он жене, — к сестре, в Казань. Вместе спокойнее.
Но Лиза и представить себе не могла, как бросить дом, хозяйство… Да и четверо детей! Как ехать, как добираться? Потом жалела… Но было уже поздно.
Фашисты пришли в Клинцы 20 августа 1941 года. Сразу установили жесткие порядки: комендантский час, запрет на любые собрания… Однажды согнали на площадь огромную массу народа, и, осматривая горожан, выборочно тыкали: ты — выходи, ты — тоже, и ты — поторапливайся. Ничего не понимающие люди были вынуждены подчиниться. Больше их никто не видел
Домашний огород дал хороший урожай, и была надежда, что Нечаевы как-то прокормятся осень и зиму. Лишь бы были живы! Но в самую холодную пору, ни с того ни с сего, поздно вечером в их дом постучали. Приказ звучал так: немедленно, ничего не забирая из дома, явиться в церковь. Поскольку к Нечаевым переселилась бабушка, выходили все вместе. Закутались потеплее, ведь ледяной ветер обжигал. Катюша и двое старших шли сами. Младшего ребенка Лиза везла на саночках.
К церкви подходило много народа. За ослушание грозили смертью. Поначалу Катюша даже развеселилась — столько увидела своих подруг! Это было похоже на какой-то странный праздник… Девочка окликнула одноклассниц, хотела подойти поздороваться, но мать быстро шикнула на нее. А когда все прибывшие оказались внутри церкви, немцы крепко заперли двери. От веселья не осталось и следа. Ледяной ужас заползал в душу девочки.
— Все будет хорошо, родная, — успокаивала мать. Но по ее подрагивающим губам дочь поняла, что Елизавета Нечаева сама слабо верит в то, что говорит.
— Сожгут. — пронеслось над головами.
И дальше разнесся стон. И крик. Обезумевшие люди пытались выломить двери. Куда там! Елизавета просто обессиленно села на пол и зашептала молитву. Катюша принялась повторять за ней.
— Мы в церкви, все правильно, — одобрила мать. — Молись.
Они не знали, сколько просидели так, на полу. Уже не чувствовался холод, уже было не так страшно. Катюша даже перестала жаловаться на урчащий желудок — и голод пропал. А потом в окнах забрезжил рассвет, наступал день. И практически никто не сомневался, что это будет их последний день на свете.
Тишину этого утра вдруг прорезали выстрелы. Женщины вскрикнули, кто-то инстинктивно пригнулся… А потом двери рывком потянули от себя. Еще, еще… И вот уже с той стороны, снаружи, в церковь ворвался светлый морозный воздух. Пали оковы, сбили замки.
— Бегите! — громко крикнул какой-то человек.
Позже оказалось, что о карательной акции немцев узнали партизаны. Окольными тропами добрались до церкви и положили всю охрану. Это был шанс, настоящий шанс. И десятки людей помчались, сломя голову, прочь.
— И ты беги! — крикнула Елизавета. — Спасайся, доченька! Спасайтесь, дети!
Но немцы уже выслали подмогу. Партизанам невозможно было справиться с ними — силы неравны! Вот и получилось, что спаслись из церкви только самые первые и самые проворные. Но их было мало. Кто остался в Клинцах в 1942-м? Старики, женщины, да дети.
Катюша старалась изо всех сил, морозный воздух обжигал легкие, ноги вязли в снегу. И еще она постоянно оглядывалась назад: где там мама? Где брат? Где сестры? А бабушка, она бежит? Она же старенькая…
Бабушка упала первой. Разозленные неудавшейся акцией, немцы доставали автоматы. Катюша охнуть не успела, как над ней проскочила очередь. Она побежала быстрее, но обмерзшие ножки плохо слушались ее. А обернувшись еще раз, увидела, как падает мама… После этого она не помнила уже ничего. Как будто разом ее обуяла тьма, поглотила ее сознание, вытеснила из него все самое страшное. Что с ней было в последующие часы? Как она выбралась? Никто не знал.
…Катюшу нашли у кромки леса. От потрясения она молчала и долго-долго потом не могла ничего рассказать. У нее были стертые в кровь ноги, мизинец на руке потерял одну фалангу (очевидно, срезало очередью)…
Партизаны взяли ее к себе. Из церкви сумели вбираться около двадцати человек, остальные погибли. Со временем Катюша хотела их разыскать, но так и не сумела.
— Ты счастливая, — сказала ей медсестра, — ты спаслась. Об этом думай.
А она не чувствовала себя счастливой. Как? Ведь там, у церкви, осталась лежать ее мама, ее бабушка, ее сестры и брат. Катюшина боль была такой огромной, что девочка тонула в ней. Тонула и утонула бы, если бы однажды ее не попросили — давай, помогай! Каждые руки нужны!
И она помогала. Таскала воду, ловко бинтовала раны — научилась у медсестры, тети Паши. Снова заговорила. Иногда бойцы просили ее спеть песенку или рассказать стихотворение. Катюша знала их много! Так, потихоньку, она отогревалась. Чувствовала себя нужной, от этого ей становилось легче.
В партизанском отряде Катюша провела много месяцев. А позже ее вывезли в безопасное место и устроили в детский дом. После войны девочку забрали родственники из Казани — других просто не осталось. Она выросла, вышла замуж, у нее родились трое детей и появились двенадцать внуков. Но боль Катюши заглушить оказалось невозможно. Каждое 9-е мая она горько плакала, вспоминая родных. Отец с фронта не вернулся. В Клинцах, которые теперь относятся к Брянской области, в предвоенные годы проживали 40 тысяч человек. К моменту, когда город был освобожден, погибла четвертая часть жителей.
Эту историю мне рассказали мои читатели, уроженцы тех мест. Об одном попросили — немного изменить имена. Потомки Катюши живы по сию пору.