В сущности, все разговоры о справедливости есть не что иное,
Как попытка пространства договориться со временем. Полночь.
Циферблат превращается в решетку, минуты — в стальные прутья.
Свобода маячит во тьме, как тусклая лампа в тоннеле; впрочем,
Она не более чем идея, не знающая воплощенья
В трехмерном мире, где всякий угол скруглен потерей,
Где равенство множится на себя, порождая деленье
На тех, кто делит, и тех, кто делится. Точность материй
Не терпит абстракций. Весы Фемиды способны взвесить
Лишь вес металла, но не намеренья. Полная чаша
Всегда перевешивает пустую. Любая песня
О равноправии смолкнет, встречая кордон или кассу.
Свобода — лишь точка в пространстве, где пересеклись параллели
Идей и реальности. Место их встречи условно,
Как полюс на глобусе. Справедливость же, в самом деле,
Есть роскошь, доступная разве камню надгробному,
Где имя и даты в граните равны тишине и пыли.
Всё прочее — морок, попытка измерить бесцветным метром
Цвет совести. Впрочем, и память о тех, кто здесь были,
Не более справедлива, чем ветер к опавшим листьям под ветром.