Среди большинства людей о любви к Родине говорить не принято.
Конечно, поэты и писатели о любви к Родине пишут стихи и прозу, но, я думаю, пишут не потому, что они любят Родину больше других, а потому, что лучше других могут выразить свои чувства в данной форме.
О любви к Родине много говорят политики, но, зачастую, лучше бы не говорили, ибо пустое блямканье за их словами слышится очень хорошо.
А еще чаще о любви к Родине говорят те, чьи слова переносить вообще нет никаких сил…
Почему же так больно порой и с каждым днём всё больней? Может потому, что я становлюсь старше и уязвимей?
Вокруг меня люди. Не может быть, что только я одна люблю Родину. Я мысленно перебираю тех, кто рядом, тех, кого знаю сама, и нет среди них таких, кого я могла бы заподозрить в нелюбви к Родине, в небрежении к ней, в равнодушии и, уж тем более, в ненависти. Большинство из них не из таких. Я знаю это, я чувствую. Они — как я!
Небрежение, равнодушие и ненависть к моей Родине я тоже чувствую и это чувство двух видов. Одно возникает, когда я «там», на чужой земле, среди чужих мне людей. Но у них своя родина и было бы глупо ожидать от них любви к моей. Ничего не надо лучше, если они просто уважительно относятся к моей Родине. Если по отношению к моей Родине они испытывают страх, то тоже ничего — значит, они его заслуживают, значит, знают, из-за чего им стоит бояться.
Но мне больно, когда я чувствую, что небрежение, равнодушие и ненависть к моей Родине исходит не из вне, а изнутри, от тех, кто здесь, кто рядом, и мне совсем не хочется в этом случае искать им оправдания, мол, они тоже любят нашу Родину, но у них своя любовь, пусть и отличная от моей.
Нет, у них другая Родина — не моя. Мою они подставляют, они разрешают всякой швали её унижать, они терпят, когда ей угрожают и улыбаются, когда в неё плюют, а то и пристраиваются плевать рядышком.
Чаще всего, я лично не знакома с такими людьми. Оно и понятно. Окажись они рядом и выкажи своё небрежение, равнодушие, ненависть — я бы тут же кинулась на защиту своей Родины и постаралась морально и, даже, физически, нанести им максимальный ущерб, и никакие соображения о культуре общения, о терпимости и даже о возможном административном или уголовном наказании меня не остановят — с врагами Родины нужно поступать, как с врагами — наносить им максимальный ущерб, а лучше уничтожать.
Я думаю, моей Родине не нужно от меня словесных изъявлений любви к ней. Моя Родина даже не обязана знать обо мне — есть конкретно я у неё или нет. Это я должна всегда знать и помнить, что она есть у меня. А Родина знает, что пока у неё есть такие, кому больно за её унижения, оскорбления, за попытки ослабить, разорвать, уничтожить её; есть те, кто ни за какие коврижки её не предаст — она тоже.