Ох, уж эта дрожь в коленках!
Ох, уж этот стук в груди!
Ох, уж эти вихри в венах
перед счастьем впереди!

Было ль, не было ль несчастье;
страшно ль, холодно ль внутри —
надо вырвать свое счастье.
И оставить позади.

все тревоги и печали.
Надо самоисцелиться.
И в блаженственном мурчании
не в людей, а в жизнь влюбиться.

Мысли

Дорогой далёкой заснеженной нежными зимними звёздами
Тянутся стройным гуськом взъерошенных мыслей ряды бесконечости.
Неужто ко мне в этот сумрачный, богом оставленный вечер
Стаи отшельников мчатся развеять тоску от дыхания вечности?

Мысли гурьбою с мороза без стука врываются в облачный домик,
Холодом шпаря уставший и дремлющий в мраке сомнений растерянный ум:
В зимующем городе N, в крохотном-крохотном домике брошенный столик Занят сегодня беспечно ревущими и неусмиримыми спорами явленных дум.

Мысли с глазами кошачьими смотрят и располагаются, скалясь радушно;
Тепла и заботы, участия требуя безоговорочно, но не давая того же взамен. Мне остаётся лишь слушать, судить перепалки, следить за процессом послушно — В этот богом оставленный вечер так трудно сносить молчаливость и холодность стен.

Подруга мира моего,
Моей судьбы безмолвный зритель,
Не говорит со мной никто
Так искренно и так открыто.

Ты ждёшь меня, меня встречаешь,
Молчишь, когда в душе зима.
Лишь ты одна так много знаешь
О том, о чём молчу сама.

Лишь ты спасаешь тяжкий вечер,
Лишь ты даёшь душе покой,
Лишь ты мне раны в сердце лечишь,
И как люблю я голос твой!
… показать весь текст …