Из-за той самой химии я как-то целый класс пропустил.
Вот пятый-шестой помню, а седьмой уже — нет, потому что с девочкой сидел.
То есть — мы с ней и в пятом-шестом сидели… но — пионерами.
А в начале седьмого в нас вдруг резко комсомол выстрелил.
А какая тут уже пионерия, когда за лето всё так подросло и вымахало?..
Какая геометрия с алгеброй, когда такая химия тебе в ноздрю бьёт…
Это ж чистый эстроген — в эссенции! Подмышечный афродизиак!
Сок молодой смоковницы, про которую ты ни черта не знаешь, но, как звучит, тебе нравится. И слюни от того сока, как при бешенстве!
И вот сидишь ты, рукавом украдкой слюни те утираешь, и всё ближе нос двигаешь.
Уж и глаза режет, и слёзы текут, а ты всё двигаешь — чуть ли в ложбинку самую.
И мозг твой не то что урок, реальность перестаёт усваивать.
Лишь аромат тот скунсо-мускусный.
Да движение плавные, что у обычных людей вдохом считаются.
Для тебя же те вдохи — не вдохи вовсе, а колебания грудной материи.
И если ты локоток ещё немножечко в бок выставишь, то и тебе те колебания передастся могут.
А с ними и шепоток ткани соприкасающейся: «шик-шик… шик-шик»
А тут эта училка вздорная: «На меня-я смотреть!».
А что на неё смотреть?! Что она такое в противовес предложить может?
Если это, конечно, не биологичка. Вот та — да. Та эманации объёмным астралом всему классу могла оттранслировать.
Так, бывало, плечиками поведёт — челюсть вывихивал.
А если ещё и против окна встанет, да солнце ей шифоновую юбку прошьёт, тут уж и вовсе всем тычинкам — пестик. Так цветоложе высветит, что любой пыльник сразу на рыльце осыплется. И как только биологию ей преподавать доверили?
Но остальные же предметы, все, как один — мимо.
И математика первая. А как, если с восьми до двух ты ежедневно в слюне сидишь, а тема урока: «одночлен с многочленом»?
Как такое в седьмом классе вынести, когда у той, что справа, от терминов тех математических дыхание учащается и амплитуда колебаний возрастает?!
И уже не «шик-шик» меж вами слышится, а «хыр-хыр» явственный.
И локоток твой, как палочка эбонитовая…
Да и у той, слава богу и физике, вся материя дыбом!
И вот вы оба до крайности наэлектризованы, того и гляди, искры сыпанут.
А училка вам: «Где вы витаете? Чего, как бараны, вылупились?!».
А вы не вылупились. Вы — наоборот.
Ну, по крайней мере, ты. И с тобой сейчас не разговоры вести, а сваи тобой вколачивать.
А эта не унимается: «Отвечай немедленно!»
А ты, как скотина онемевшая, мычать лишь способная.
Она: «Я кого спрашиваю?!»
А ты ей: «Му-му!» — в ответ мукаешь.
И та, что справа, от локотка твоего отстраняется.
Но хоть цепь-то и разомкнута, а напряжение ж не падает. И всё почти что лопается.
И у училки той терпение лопается.
«Ну-ка, марш к доске!»
А какой тебе марш, когда ты — в фарш?!
И вот ты уже не мычишь, а блеешь что «больше не будешь».
А что не будешь и сам не ведаешь, поскольку мозг твой эбонитовый, мысли в нём эбонитовые, и педагог перед тобой заслуженный.
«Чего ты не будешь?!» — орёт заслуженный.
И ты начинаешь скулить, что перепутал и «будешь». Потому что согласен на всё, лишь бы отстали.
Но училка от того лишь сильней вспыхивает. «Ах, так ты ещё и будешь?! Вон из класса!!» Она вспыхивает, а ты пылаешь! И жар в тебе растёт, и температура поднимается, а остальное, слава богу и физике, падает…
И вот, обмякший, ты бредёшь к выходу. А в носу всё запах молодой смоковницы стоит, и весь седьмой класс тебе красным перечёркивает.