ЕЩЁ ОДНА КОТООДА

Кот Семён дружелюбен до летаргии. При взятии на ручки теряет позвоночник. Переходит в жидкое состояние, практически.

Не терпит лишь прикосновения к задней правой лапе (к левой можно). Тут у него что-то личное. Такое прикосновение расценивается как кошачий харассмент и карается факирским заглатыванием руки по локоть.

Однажды Семён запел. Это был невероятный по глубине и проникновенности медитативный напев, фактически песнь льда и пламени, в которой наш Семён приоткрывал бездны кошачьего бытия. Так мне показалось. А потом Семёна стошнило шерстью.

Кот Семён вездесущ. Этого божественного атрибута он добивается нехитрым лайфхаком: он никогда ниоткуда полностью не уходит и никогда никуда окончательно не приходит. Классический пример — стояние в дверях, попа там, голова здесь. Частота моих спотыканий об Семена — три в час.

У Семена безответная любовь к птичкам. Когда они порхают перед его носом по ту строну стекла, в своем недостижимом волшебном зазеркалье, Семён издает челюстями странные звуки, похожие на причитания. Жена у нас очень здорово пародирует эти причитания, когда показывает подругам, как я клянчу у нее восьмой пирожок с капустой.

Устраиваясь рядом, Семён каждый раз кладёт на клавиатуру моего ноутбука зад, тем самым показывая своё отношение к моему творчеству. Семён — мой главный литературный критик.

Когда я прохожу мимо его высокой башни-лежанки, он цепляет меня когтем и протягивает царственную лапу для припадания. Всем своим видом Семён говорит: пусть ты просто проходишь мимо, человек, но ты делаешь это без уважения. Моего Семена мог бы прекрасно сыграть Марлон Брандо.