Я пальцем на окне твой силуэт рисую,
А музыка звучит моим движеньям в такт.
И я тебя теперь нисколько не ревную,
Дышу спокойно, я отпустила — это факт.

Затихли и ушли желанья и волненья,
Всё отлетело как осенний листопад.
И если оставались кое — где сомненья,
Развеял ветер и укрыл всё снегопад.

Я умею считать до пяти под Каас
шепеляво-хриплые,
Исполняя заветный или залетный в мечтах ритуал.
Пять-белых пуговиц на рубашке Арманно-элитной,
Я торопливо, чтоб ты их с корнями не рвал.
Прочь зеркала, мне достаточно глаз без злорадства,
Нежности в голосе с этой мурашною хрипотцой.
Я обожаю рубашки твои до какого-то странного б. ядства!
В них так легко быть поближе и в ритме с тобой.

Желания взлетают словно пух,
С серёжки тополиной облетевший,
Мелодией, пронзительно звеневшей,
Звучащей так, что переводишь дух
Ты после каждого возникшего созвучья
С болезненно-печальным благозвучьем…
Чем дальше, тем взволнованней она,
Тем более тебя она тревожит, ранит,
И душу глупую в неведомое манит…
От напряженья лопнула струна…
Звук отложился грустным диссонансом,
Как в неоконченной мелодии романса…

Всё.тишина…Закончилась она…

Я заметила тебя не сразу, но заметив, не смогла отвести глаз. И сразу стала какой-то… дурой. Начала смеяться невпопад, активно жестикулировать.
А потом смотрела на твою удаляющуюся фигуру. Без грусти, без тепла, но с желанием, чтобы ты повернулся.
А вот уже дома сижу на твоей страничке и краду на свою твои треки из плейлиста. И ты мне уже ничего не сделаешь за то, что тебя подслушиваю.

Когда слушаю Вагнера, все время хочется вторгнуться в Польшу