«…Именины, именины у Кристины — Полон дом гостей…» — послышалось вдруг с улицы.

— Никак, хахаль Кристинкин приехал, — выглядывая в окно сказала Тамара Сергеевна. — Точно, он, окаянный… Опять до утра гудеть будут, спать никому не дадут.

Плотно прикрыв балкон, она подхватила поднос и удалилась на кухню.

Константин Николаевич хотел было спрятать телефон, но рука его замерла на полдороги.

— Что? — Владимир Петрович попытался поймать сосредоточенный взгляд друга.

— «Именины у Кристины…» — весело пропел тот, и подмигнул Баранову.

— И?..

— А не позвонить ли нам, дражайший друг Володя, любезному нашему однокласснику Вадиму Андреевичу Сисячко?

— Сисяю? Зачем??? — Владимир Петрович едва не поперхнулся колой. Этого заносчивого хмыря он не видел уже много лет, и не имел ни малейшего желания пересекаться с ним и в грядущем.

— Он нам поможет.

— Вадька? Мне? Поможет? — Владимир Петрович криво усмехнулся и покрутил пальцем у виска. — Мы ж с ним с первого класса воевали. И вряд ли он забыл кулаки Вовчика Баранова…

— Ой, Вован, двадцать лет с выпускного прошло, а ты все такой же балбес, — засмеялся Волков, глядя на злорадную физиономию приятеля.

— А чем Сисяй может помочь? — спросил Владимир Петрович, вдруг сообразив, что он что-то упускает.

— Он же поэт.

— Ну, кропал там стишки какие-то в школе… С тетрадочкой все ходил… И что?

— Ты не в курсе? — удивился Константин Николаевич. — Он же сейчас хитовый поэт-песенник!

— Какой? — переспросил Владимир Петрович, вытаращив глаза.

— Хитовый. Хиты пишет, понимаешь? Для известных исполнителей.

— Не свисти, Котя! Нету никакого поэта Вадима Сисячко! У меня в машине радио весь день трындит, — хоть разок, да упомянули бы! — Владимир Петрович, торжествующе скрестил руки на груди и снисходительно посмотрел на друга.

— Ну и упертый ты, Баранов! «Черную орхидею» слышал? «Черная орхидея плачет под дождем. Страстной любви мулатки Художник с надеждой ждет».

— Хочешь сказать, это Вадька сочинил?

— Он. А еще вот эту: «Цвет у тоски — зеленый, Узнал я в шестнадцать лет. Купил бутылку мартини, И взял на стриптиз билет».

— Ёпт… Эта ж хрень из каждого утюга уже полгода орет! Неужели правда — Сисяйка? — Владимир Петрович почесал в затылке и скорчил гримаску, не в силах переварить полученную информацию.

— Он. Только теперь наш Вадик не Сисячко, а Нетленный. Вадим Нетленный, понял?

— Нифига себе…

Владимир Петрович разлил по рюмкам остатки водки и выпил, не дожидаясь приятеля.

— Слушай, откуда ты все это знаешь? Про Вадьку, песни эти дурацкие… — спросил, помолчав, Владимир Петрович. И с издевкой процитировал недавнюю реплику друга: — «Чтоб Костик Волков по шансону встревал?!» А по попсе, значит, Костик Волков вполне себе да?

— Да нет. Мне эта попса вот уже где! — кисло поморщился Константин Николаевич, проведя ребром ладони по горлу, — Это все «Морская волна».

— В смысле? — не понял Владимир Петрович.

— Радиостанция. Специальная, для моряков. — пояснил Волков. — Вот раньше связь с берегом строго по расписанию была — радиограммы приняли, поздравления от жен/друзей/родственников послушали, и адье — спутник ушел. А сейчас проблем нет — «Морская волна», будь она неладна, транслирует круглосуточно. И семьи морякам все сообщения через нее шлют. А радиоточки на современном корабле — во всех помещениях, включая гальюн, имеются.

— Так это ж хорошо! А то спутник — тю-тю, а вдруг не всем эти… радиограммы передали? А если день рождения у кого… А его не поздравили. Обидно ж!

— Ох, если б только сообщения! — Константин Петрович страдальчески вздохнул. — Они ж музыкальные приветы шлют. Пачками!!! Как новая песня появится — так жена мужу ее обязательно сразу заказывает! Ну зачем??? Мужик, к примеру, Гребенщикова всю жизнь слушает, или по «Рамштайну» прется, а ему Стаса Михайлова или Бабкину с музыкальным приветом посылают.

— Жесть!

— Жесть, — согласился Константин Николаевич, распечатывая вторую бутылку.

— Тебе, Котя, в «Угадай мелодию» надо, — хохотнул Владимир Петрович.

— Я эту «угадайку» у себя пресекать уже задолбался! Знаешь, как наши моряки сейчас развлекаются? Делают ставки: кому какой «привет» прилетит.

— На деньги, что ли? — не поверил Баранов.

— На щелбаны, — съязвил Константин Николаевич, и снова вздохнул. — Сначала все в шутку было, а потом… Двоих штурманов и механика на берег списал — реальный тотализатор устроили говнюки, прикинь?

— Да, весело у вас…