Раскопки на хуторе Петра Ильича, в трёх километрах от д.Барнятино. Среди углей и разбитой посуды покинутого после событий 1917 года хутора были найдены стихи, которое предворяло то, что вы могли прочесть выше.
Завтра уезжаю на месяц в те родные края с надеждой найти новые стихи.

Как представлю: горит овин,
И зерно гибнет в нём — мой труд…
А потом — запустенье; тын,
Опрокинутый кем-то в пруд.

А ведь мне же овин тот жечь,
Покидать мир усадьбы — мне.
Ах, как хочется всё сберечь:
Мир, покой на родной земле.

Но антихрист уже пришёл,
И горит не овин, а крест.
Прахом — мир деревень и сёл,
И уклад жизни этих мест.

Как представлю: горит овин —
Волком хочется сразу выть.
Но, выходит, что путь один:
За границей придётся жить.

Бывший овин Петра Ильича, где было «найдено» вышенапечатанное стихотворение. Там были ещё строчки про овин:
«Пусть лишь ямой глубокой овин,
Пусть в развалинах русская печь,
Ни один не удержит тын
С листков этих текущую речь.»

Николай Бормачёв (на своей страничке в ОК):
— Пётр Ильич — богатый хуторянин, живший до 1917 в трёх километрах от нашей (Барятинский район, Калужская область) деревни. Потом он покинул Россию, а место то заросло лесом. Пытаясь понять, как он жил, мы немножко копали там. В те дни и было «найдено» несколько стишков. Найдено не в прямом смысле (хотя так хотелось!), просто, когда предстала картина его хуторской жизни, когда вспомнились рассказы о нём, тогда и появились эти строки, навеянные представлениями о той жизни.