«Ааааа», — возводили вверх лапы тараканы и падали ниц. Они уже тридцать лет квартировались в голове у Веры.
«Ааааа», — присоединялись нервы и натягивались в тонкие нитки марки «сейчас точно порвусь, зуб даю».
«Ааааа», — это уже сама Вера рвала остатки волос на своей бедовой голове, — «Снова, снова эти грабли! Эти дурацкие грабли! Когда же я наконец перестану на них наступать!».
«Ааааа», — мозг передразнил всех троих, — «А я говорил, говорил, говорил! Но вы ж тут все самые умные, меня никогда не слушаете».
Тараканы: «Зануда».
Мозг: «А у вас шило в том самом месте! И не одно!».
Нервы: «Ой сейчас порвусь, порвусь, порвусь».
Тараканы: «Зато с нами интереснее жить».
Мозг: «А мне потом расхлебывать последствия вашего „интереснее жить“».
Нервы: «Ой сейчас порвусь, порвусь, порвусь».
Тараканы: «Да тебе самому интереснее с нами жить! Ты ж загнулся бы в первый же день, если б жил без нас в гордом одиночестве».
Мозг: «Не обольщайтесь на свой счёт».
Нервы: «Ой сейчас порвусь, порвусь, порвусь».
Тараканы — нервам: «Да рвитесь вы уже наконец! А то всё только обещаете и обещаете все тридцать лет! Пустобрёхи».
Мозг: «Вера, ну что ты сидишь, иди успокоительного им налей!».
Вера: «Оно ж закончилось ещё месяц назад».
Мозг: «Ну так в аптеку иди! Делай хоть что-нибудь!»
Тараканы: «Не иди в аптеку, не слушай его, давай наконец посмотрим как рвутся нервы».
Один из тараканов, самый маленький, выходит вперёд из толпы:
«Вер, а мне что-то жалко нервы стало… Сходила бы ты и вправду в аптеку, купила им, бедненьким, валидольчику».
Тараканы: «Уууу, в наших рядах ирод завёлся! Не позорь семью, окаянный!»
Мозг: «Иди ко мне, малыш, иди ко мне, хороший мой, будем вместе сеять вечное и разумное».
Вера: «Ладно, пойду схожу в аптеку».
Тараканы обиженно надули губы и поникли усиками.
Нервы: «Ах, умираем…»
Мозг: «Да погодите вы помирать, кому вы мёртвые нужны».
Через полчаса Вера вливает в себя успокоительное.
Мозг: «Наконец-то. Единственное разумное действие за весь день».
Тараканы: «Недоглядели. Ничего, сейчас исправим».
Нервы: «Как хорошо… Какое чудное поле ромашек! Белых, нежных, улыбающихся…»
Тараканы: «Совсем спятили. А мы говорили тебе — не ходи. Лучше бы они порвались и замолчали наконец. А теперь слушай их больные фантазии».
Нервы: «Ах, какие ромашки… И так их ветер убаюкивает, так ласкает, так нежно что-то шепчет…»
Тараканы: «Чем ты их напоил? Налей нам тоже».
Мозг: «Вам уже ничего не поможет».
Тараканы: «Да побольше лей, побольше, не жадничай».
Минут пять в голове стоит довольное чавканье да причмокивание. Потом тишина. Час тишина, два, три… Сутки тишины.
Мозг: «Эй, есть кто живой?».
Тишина.
Мозг: «Нервы, ау?»
Нервы: «Ромааашкиии…»
Мозг: «Тараканы, ау?»
Тишина.
Мозг: «Тараканыыыы?»
Тишина.
Мозг: «Тараканчикиии?»
Тишина.
Мозг: «Тараканушки, миленькие, ау!!!»
Тараканы: «То-то же. Соскучился, да?»
Мозг: «Очень».
Вера: «Как же вы мне все надоели…».
Мозг, нервы и тараканы хором:
«Приехали! Да как бы ты без нас жила??? Ты бы уже давно с катушек съехала без нас!»
Вера: «Уймитесь, а?», — запускает в них молочной шоколадкой. Все затихают, потому что молочная шоколадка — аргумент.
Но ненадолго.