Пусть говорят, «не любишь, ты неуязвим»,
И равнодушие защита тоже…
Но любящий небесной благостью храним,
И он слабее просто быть не может.

Давай, душа, поговорим,
Сбылось ли всё, о чем мечталось?
Когда-то мне хотелось в Рим,
Но побывав, там не осталась.
Где только не были с тобой,
Перечислять не вижу смысла,
Но звал Териберки прибой,
И я рвалась назад, как быстро
Проходит жизнь, ещё вчера
Бегу с горы и в кровь колени,
Потом влюблённости пора
И о взаимности молений,
Ножи предательств, да, спина,
Нет на тебе живого места,
… показать весь текст …

Храни, память снега, весны переломную нежность —
короткое пиршество незавершенного круга!
Храни, память сердца, святую свою принадлежность —
апрельскую вьюгу… Всей жизни вина и заслуга —

ее быстролетность, ее несогласие с тленом,
и смелость полета, и непредназначенность цели.
Храни, память генов, тоску по воздушному плену
до самого края, куда бы мы не залетели!

От края до края разносит апрельская вьюга
холодные волны протяжного легкого света…
Оттаяло поле — и ждет сокровенного плуга.
Оттаяли окна — и в них заглянула планета.
… показать весь текст …

Словно бабочка лёгким крылышком
Прикоснулась, и замер мир,
Прошептала мне Муза : — Примешь ли?
Зазвучал напев нежный лир.
И безмолвие звуком полнилось,
И слова плелись словно вязь…
А на утро мне только помнилось —
Как взмывала ввысь не таясь.

О. В.

Был сон, видение? Ты шёл навстречу,
Смеющийся, как прежде, и живой,
На редкость теплым был апрельский вечер,
Игривый ветер флиртовал с листвой,
Я, ног не чуя под собой, бежала,
Обнять тебя, признав, разлуки нет!
…И смерти ненасытнейшее жало
Бессильно, если я храню твой свет.

Если и жалею, сдуру, Боже,
То, пожалуй, только об одном —
Принимала за родных прохожих,
И смирялась нехотя потом.
Впрочем, опыт — дело наживное,
Пусть наивность вызывает смех,
Сердце незакрытое — живое,
И жалеть об этом точно — грех.

(Так уходят, не попрощавшись, чтоб вернуться не за тобою.)
Мёрзнет море, бушует море, мягкий берег грызёт прибоем.
(Это вроде нелепой сказки, что нашепчет блажь-сон подлунный…)
Перекатом за перекатом мёрзлый берег зовёт колдунью.
(Кровь и рыба — какие сказки?) — только солью пропитан берег.
Воет море, бушует море, вырывает с корнём деревья,
Злым накатом штурмует косу из сырого песка морского…
(Кто там молится — всё едино: не на людьем идёт размова.)
Море стонет и плачет пеной, в чёрной ярости бь…
… показать весь текст …

От страстей устаю так же быстро,
Как от собственных глупых затей,
Чтоб душа стала девственно чистой,
Не читаю с утра новостей,
Мчусь от города, как можно дальше,
Там шумит, дивный мир, водопад,
Небо выше, синее, нет фальши,
Бесконечных людских клоунад.
Растворяю в покое усталость,
Смысла нет на невзгоды пенять.
Может небо бездонное — малость,
Но его никому не отнять.

и души моей извечное сиротство
станет преткновеньем для тебя,
ты же с дерзновеньем первоходца
мчишь во весь опор, но лишь любя
сможешь приручить, пока же, милый,
за любовь ты принимаешь страсть,
ты не душ слиянья жаждешь, силы,
страсть предполагает только власть.

В глазах смотрящего — весна и красота, страх перемен, как чистого листа, разливы юных чувств, прямая речь, умытый нерастраченный апрель. В глазах — покой и звёздный снегопад, миры плывут на спинах черепах, их блики застывают на стекле для тех, кто этим чудом уцелел. Смотрящий ждёт, не опуская взгляд — в нём то, о чём зимой не говорят, и первый дождь, и шум, и толчея,

и ты, и я.

Ты утверждаешь смело — «знаю,
Давно тебя я разгадал».
Я день о нежности мечтаю,
А день пророчу ей финал.
Сегодня фея, завтра стерва,
А послезавтра мотылёк,
То предстаю особой нервной,
То рвётся искренний смешок.
И потому, что можешь знать ты?
Я — отражение зеркал,
Душа, меняющая платья,
Коль не был близок, не познал.

скажешь: весна, — и станет весна, смотри:
это листва над нами звенит легка,
это в зрачках воздушные янтари,
синие реки, белые облака,
это веселый ясень, высокий дуб,
дальние кущи рая, его углы,
это с твоих горячих слетают губ
сирины, алконосты, скворцы, щеглы…

Я писал не письмо,
а Исповедь.

Тёр глаза.
Выходил из квартиры.
Лестницы сторожил.
Я хотел рассказать о том,
что уже не знал.
Я хотел рассказать о том,
как уже не жил.
Я писал не письмо,
а Исповедь.

Видел Бог —
… показать весь текст …

Я тебя понимаю прекрасно,
Не настолько загадочен, брось,
Чуть приближусь, отступишь — опасно,
Нам гораздо спокойнее врозь.
Я и нежность надёжно упрячу,
И с тоской как-нибудь разберусь,
Я ведь всё понимаю. Ты значим,
Но я тоже увлечься боюсь.

Он целует мои ладони,
А я чувствую боль, бездонней
В мире не было и не будет,
Фарс безумием душу студит.
Мне казалось, влюблённость праздник,
Демон страсти — большой проказник,
Он раскрашивал мир мой в серый,
Он обманщик весьма умелый.
Вместо выси — стальные клети,
А объятья… да лучше б плети !
Откупилась бы, Боже, нечем,
Голос разума молкнет, вечен
Жар неистовства, я пропала.
Он ласкает, а мне всё мало…

Слетел с катушек Ипполит,
И во все тяжкие пустился,
Флиртует с дамами, парит,
А дам уже — со счета сбился!
Одной открытку шлёт с котом,
Другой развратные картинки,
Герой наш оплошал в одном,
Не смог добиться Невидимки,
А Невидимка — просто класс,
Умна, задорна и смешлива,
Он фото просит, дама пас,
Да чтоб её! Неторопливо
Пленяет деву Ипполит,
Искрится мощь звенящих фраз …
… показать весь текст …

Солнце — яркий апельсин,
Небосвод украсит,
И для грусти нет причин,
Этот мир прекрасен!
Нежусь, ласковым лучам
Радуюсь безмерно,
Тосковать по мелочам
Глупо и неверно.

В городе, прошитом музыкой, как лучами,
встретимся однажды, словно не разлучались.
Мысли полетят, как блики в озёрном вальсе,
разговор польётся, точно не обрывался.
Будем говорить в открытую, не тоскуя.
Я ношу внутри невысказанность такую,
словно я гранитной набережной немее.
Знаешь, только ты меня исцелять умеешь.
В городе, звучащем в равных частотах с нами,
небо по весне опять зацветёт дождями,
примется широкой кистью кропить аллеи…
Мне бы только знать, что взгляд твой в ответ теплеет.
В городе, где время знойно, как солнце в камне,
сердце ты моё обеими взял руками.
… показать весь текст …

Тоска твоя прохладна и тиха: в ней кости рыб, древесная труха, отринутая морем чепуха — обломки удивительного хлама, похожего на беспокойный сон. И вёсла, что торчат наискосок, неясно кем воткнутые в песок, оградой служат крохотному храму.

Творения неведомой руки, барашки волн, морские завитки и лёгкие, как рыбьи плавники, резные потемневшие дощечки; они — и соль на стенах и дверях. В открытых окнах — блики янтаря, и сотня лет, потраченная зря, застыла меж молчанием и речью.

Здесь пуст алтарь коралловый и бел, и странник тот, что забредёт к тебе, оставит только думы о судьбе и палочку случайных благовоний, а большего никак не обрести. И я уйду (прости меня, прости) по прежнему опасному пути,

янтарь солёный сжав в своей ладони.

пусть страх донимает, как ноющий слабый зуб,
я прыгаю в пропасть — ты ловишь меня внизу,
и рваные судьбы срастаются новой фреской,
шипы обращаются в шелк:
мы вместе, сокровище дней моих, вместе.
отныне
все хорошо.