Женщина, чтоб вы понимали, способна приручить даже Дракона! Она может менять способы, средства, даже цель. Всё, что угодно!
А мужчина меняет женщин.
И нафига ему, скажите на милость, столько драконов?

Буддах (однажды с бодуна).

если хочешь о важном — давай о важном.
хотя это понятие так двояко.
одиночество — вовсе не так уж страшно.
страшно в двадцать один умереть от рака.

страшно ночью не спать от грызучей боли,
что вползает под кожу и ест с корнями.
а ты роешь могилу от слов «уволен»,
или «лучше остаться с тобой друзьями».

говоришь, как пугающи предпосылки
неизбежности рока, судьбы, удела?
страшен выбор — идти собирать бутылки,
или сразу идти на торговлю телом.
… показать весь текст …

Давно я знаю и сама:
Не всё, что хочешь, может сбыться,
У каждого своя сума,
И у всего свои страницы
В Великой книге бытия:
В ней наши радости, печали
С рождения до забытья,
И неудачи, и медали —
Всё это чувствует душа,
А разум хочет перестроить,
Решать пытается, спеша,
Задачи жизненных историй.
Рациональное во всём
Он ищет… Но возможно вряд ли:
… показать весь текст …

Февраль зализывает раны,
Считает зимние обманы,
Последним нехотя уйдёт с подмостков,
Уже есть роль для новой примы,
Весна, пока ещё без грима,
На репетиции в пуантах жёстких.

Нет игр в природе закулисных,
Интриг и сплетен, грамот книжных,
Естественность в ней стоит дорогого.
Сценарий года неизменный,
Сезон прошёл — уйди со сцены
И пережди до выхода другого.

В дождливом Амстердаме, в доме моей польской подруги Марты,
/профессионального переводчика с голландского языка/, меня «не ассимилированную» француженку учили варить глинтвейн… Свой опыт передавал её муж Даник, я смаковала напиток, и наслаждалась букетом ингредиентов, а он приговаривал: «Не хватает корицы, её страстного аромата…»
Через день мне надо было написать статью о Volendam — рыбацкой деревне, расположенной в двадцати километрах от Амстердама. Писала ночью. Моя подруга помогала мне, переводила «тонну» информации. К утру, клавиатура ноутбука раздражительно реагировала на мой текст. Я поставила точку, распечатала текст и заметила на бумаге коричневую пыльцу.

— Это корица, — сказал Даник.
— Если бы не этот ингредиент вы бы не справились, — продолжал он с улыбкой, читая текст…

Любимые не умирают, они уходят в небеса.
И своим светом озаряют наши поступки и дела.
Они нам часто помогают и наставления дают.
Любимые не умирают, они в сердцах наших живут.

Выходя из себя — спотыкался и падал…

А, казалось, наелся по самые гланды — жизнь учила, трепала, бросала в овраг,
Разбивала о камни, топила, сжигала, загоняла под кожу обиды и мрак.
Я плутал в темноте, спотыкался и падал, обращался и к Богу, и к своре чертей,
Но затем почему-то опять поднимался и шагал наугад к неизвестной черте.

Утешал себя тем, что с годами умнею, и давал себе клятвы — не верить другим.
Большинство моих ссадин оставили люди, и забавней всего, что отнюдь не враги.
Эти люди гостили во мне, словно в доме, ведь я са…
… показать весь текст …

Сегодня хороший мороз, чистое небо, тело просит шубы, — душа ждет весны.

Моему соседу

«Приходи, посмотрим в моё окно,
там ночами такое идёт кино —
Бог стоит меж мёрзлых тыквин и кабачков,
ангелы тихо ходят или лежат ничком —
только крылья красным огнём горят,
и они о чём-то радостном говорят,
хоть их речь — лишь пенье одно в конце,
но поют о детстве, матери и отце…».

Я однажды ночью к тебе приду,
и налью вина, разложу еду.
А потом мы выключим в доме свет,
… показать весь текст …

Вечно недовольный человек никогда не сможет найти удобный стул.

Февраль особый, с кем-то он на ты,
И позволяет меньше церемоний,
На скатерть белоснежной чистоты,
Легли его прозрачные ладони.

Кому-то будет он совсем не мил,
И с ветром тишину не будет слушать,
Да, редко кто его таким любил
Не предавая, обнажившим души.

Сейчас ты не скрываешь грустных глаз.
Холодную печаль совсем не видно,
Мы помолчим без всяких глупых фраз
Простимся молча, это очевидно.

«Природа намеревалась сделать женщину вершиной творения, но ошиблась глиной и выбрала слишком мягкую.»

Досин однажды попросил своего учителя, третьего Патриарха дзэн-буддизма Сосана:
— Пожалуйста, укажи мне путь освобождения.
— Кто же и когда тебя поработил?
— Никто.
— Если это так, — сказал учитель, — то зачем же тебе искать освобождения?

Медленно-медленно падает хлопьями… на руки и пальто.
Холодно-холодно в городе северном… тьма, одиночество.
Серою-серою шалью укутана… неба былая высь.
Где же ты, где же? Милый, единственный, шепотом отзовись.

И по дорогам стылыми льдинкам… лужиц былая грязь.
Я телефон свой дома оставила… к черту, плохая связь.
Скована панцирем — чувства помеха нам… было, да все прошло.
Знаю, любили… только (проехали)… снегом все занесло.

Снег укрывает вьюжною заметью к дому твои следы.
Лишь остается вечною памятью — рубчиком у судьбы.
Может, когда-то с первой капелью, стает последний снег.
И ты приедешь теплым апрелем, нужный мне человек.

Борьба ангела и демона происходит не на небе, а в душе каждого из нас.

Этот простуженный, солнцем забытый февраль,
Тянется вечность, назло календарному сроку.
И заметает снегами до счастья дорогу
Вечная спутница, злая подруга — печаль.

Мы незаметно теряем себя в суете
Дней-близнецов, разодетых в морозные платья.
И второпях вышиваем прерывистой гладью
Слово «прощай» на февральском студеном холсте.

Но у зимы, как известно, эскизы свои.
Утром холсты загрунтует усердно позёмка.
И напевая про счастье былое негромко,
Вьюга напишет картину застывшей любви.
… показать весь текст …

А жизнь как после стирки — наизнанку,
наружу детством: драки, раны, йод,
и мама отвратительную манку
который день на завтрак подаёт.
Тимуровский отряд, рогатки, прятки,
и невдомёк, пока считал до ста,
что время отыграло на трёхрядке,
что сорок лет слетело, как с куста.
Мой дом, моя мифическая крепость,
избушка на ходуле костяной,
куда теперь нести свою нелепость,
приправленную лёгкой сединой?
Вот мама наклонилася над книжкой,
на час отгородясь от бытия.
… показать весь текст …

Мысль — птичка Божья,
Лишь в тишине присядет
На ветвях души.