Ревнивцы все бывают
На лад один: пустым, ничтожным вздором
Им можно вбить любую блажь верней,
Чем словом из священного Писанья.

Настоящая любовь безмолвна, так как настоящее чувство выражается делами, а не словами.

Тех доблесть губит, тех возносит грех.

Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте.

Что человек, когда еду и сон считает
Он ценнейшим в жизни благом?
Животное, не боле.

Растрата духа — такова цена
За похоть. И коварна, и опасна,
Груба, подла, неистова она,
Свирепа, вероломна, любострастна.
Насытившись, — тотчас ее бранят;
Едва достигнув, сразу презирают.
И как приманке ей никто не рад,
И как приманку все ее хватают.
Безумен тот, кто гонится за ней;
Безумен тот, кто обладает ею.
За нею мчишься — счастья нет сильней,
Ее догнал — нет горя тяжелее.
Все это знают. Только не хотят
Покинуть рай, ведущий прямо в ад.

Не соревнуюсь я с творцами од,
Которые раскрашенным богиням
В подарок преподносят небосвод
Со всей землей и океаном синим.

Пускай они для украшенья строф
Твердят в стихах, между собою споря,
О звездах неба, о венках цветов,
О драгоценностях земли и моря.

В любви и в слове — правда мой закон,
И я пишу, что милая прекрасна,
Как все, кто смертной матерью рожден,
А не как солнце или месяц ясный.
… показать весь текст …

Благодарность есть единственное достояние нищего.

Чрезмерно спешащий так же опаздывает, как и чрезмерно медлящий.

Ревность — чудовище, само себя зачинающее.

Чем лучше цель, тем целимся мы метче.

Коня, коня! Полцарства за коня"! Шекспир, «Король Ричард Третий» (перевод Я. Брянского), (1790 — 1853)" A horse, a horse! My Kingdom for a Horse"!

Над смертью властвуй в жизни быстротечной
И смерть уйдёт — а ты прибудешь вечно

Мы вянем быстро — так же, как растем.
Растем в потомках, в новом урожае.
Избыток сил в наследнике твоем
Считай своим, с годами остывая.

Вот мудрости и красоты закон.
А без него царили бы на свете
Безумье, старость до конца времён
И мир исчез бы в шесть десятилетий.

Пусть тот, кто жизни и земле не мил, —
Безликий, грубый, — гибнет невозвратно.
А ты дары такие получил,
Что возвратить их можешь многократно.
… показать весь текст …

Виндзорский колокол пробил двенадцать раз. Вот она, долгожданная минута! Эй вы, боги с горячей кровью в жилах, помогите мне! Вспомни старый Юпитер, тот день, когда ты сделался быком ради своей Европы… О, могущественная любовь! Зверя она иной раз превращает в человека, а человека-в зверя! Ты, Юпитер, превратился однажды в лебедя-помнишь, когда ты влюбился в Леду? О, всесильная любовь! Она заставила бога, отца богов, уподобиться глупой птице гусиной породы,"он для коровы стал быком, а для гусыни-гусаком!"Ну, уж если боги, полюбив, сидят точно на угодьях, то чего же требовать от нас, бедных смертных! Что касается меня, то здесь, в Виндзоре, судьба превратила меня в рогатого оленя,-пожалуй, самого жирного в здешнем лесу. Помоги мне, Юпитер, охлади мою любовную горячка, чтобы я не растаял и не истек салом! Эй, кто там? Уж не моя ли легконогая лань?
Входят миссис Форд и миссис Пэйдж.

Время обнаруживает, что прячут складки коварства.

Благоразумие — лучшая черта храбрости.

Проснись, любовь! Твое ли острие
Тупей, чем жало голода и жажды?
Как ни обильны яства и питье,
Нельзя навек насытиться однажды.
Так и любовь. Ее голодный взгляд
Сегодня утолен до утомленья,
А завтра снова ты огнем объят,
Рожденным для горенья, а не тленья.
Чтобы любовь была нам дорога,
Пусть океаном будет час разлуки,
Пусть двое, выходя на берега,
Один к другому простирают руки.
Пусть зимней стужей будет этот час,
Чтобы весна теплей пригрела нас!
… показать весь текст …

Смотри же, чтобы жесткая рука
Седой зимы в саду не побывала,
Пока не соберешь цветов, пока
Весну не перельешь в хрусталь фиала.

Как человек, что драгоценный вклад
С лихвой обильной получил обратно,
Себя себе вернуть ты будешь рад
С законной прибылью десятикратной.

Ты будешь жить на свете десять раз,
Десятикратно в детях повторенный,
И вправе будешь в свой последний час
Торжествовать над смертью покоренной.
… показать весь текст …

Сомнения — предатели: они проигрывать нас часто заставляют там, где могли б мы выиграть, мешая нам попытаться.