Ну, да, с каких-то пор предпочитаю
Не вопрошать кукушек о летах.
Уж как-нибудь, авось, да скоротаю,
Что утруждать сих многомудрых птах?

Не то ещё охрипнет, заболеет,
Да с ветки оземь, бедная, падёт,
Да от удара вдруг умом сомлеет, —
Ну что её в таком раскладе ждёт?

Я поселю её в своей избушке,
И осенью, под аккомпанемент дождя,
Я буду слушать бред больной кукушки,
Душевное в нём что-то находя.
… показать весь текст …

Жил-был в посёлке нашем тайный гитарист.
Никто не знал, что на гитаре он играть умеет.
Он, впрочем, никогда прилюдно не играл,
Наедине с собой, признаться честно, тоже.

К тому же не было гитары у него,
Как не было ни у кого в посёлке.
Кому бы в голову когда смогло прийти,
Что этот человек был тайным гитаристом?

Лишь в смертный час, на одре возлежа,
Открыл он всем свою святую тайну:
Мол, так и так, я — тайный гитарист,
Скрывать отныне это не намерен.
… показать весь текст …

Натерев плечо очередной панацеей, я вдруг с суеверным восторгом взглянул на ладонь руки, коею я и предпринимал оное натирание: сколько всевозможных целебных снадобий впиталось в неё за годы моей многотрудной жизни! В силу этого мои руки наверняка должны пережить меня, настолько уж много всего пришлось им воспринять и усвоить. Тут тебе и амбр, и керосин, и курдючный жир, миро, мумиё, дёготь, отрыжка птицы Рух, помёт снежного барса, тяжёлая вода, он же оксид дейтерия, настой мухоморов на моче аборигенов Крайнего Севера, и множество иных снадобий.

С нежностью и уважением я погладил правую руку левой и предался иным размышлениям, не менее значимым.

Кончится свет. За светом схожу к соседям
И принесу в сосуде из красной меди.

Кончится смех, снова подамся к ним,
Да и займу витающий в воздухе дым.

Кончатся все слова. Сбегаю, попрошу,
И с выражением их все, что принёс, оглашу.

Кончится вдруг любовь. С корнем засохнет чувство.
Всех обойду в подъезде. Без вариантов. Пусто.

Нагибин в дневнике 1954 года об одной актрисе:

«Слушал, слушал [её] разглагольствования… — ребяческое тщеславие, хвастовство, — и вдруг, в какой то миг странное выражение слабости, обречённости на её лице, — и всё увиделось по-другому: истинно талантливый, более — обречённый своему таланту человек. Всё простилось и — страшная нежность».

Мне это знакомо. Да, после видится по-другому. Только человек, давший, было, слабину, снова возвращается к своей дури, снова начинает говорить не своим голосом чужие мысли: вот тогда становится не по себе. Двойственность восприятия уже не покинет тебя: ты помнишь «слабость» и восторгаешься ею, но видишь «силу», от которой тебя воротит.

Благо, что память всё же берёт верх.

Если скрестить «агента влияния» (agent of influence) и «полезного идиота» (useful idiot), в результате получим распространённый подвид рода человеческого: тех, кто по неразумию, но крайне убеждённо толкует нечто, в чём едва смыслит, тем самым «продвигая» чуждые и гибельные для большинства людей идеи.

Причём, что важно, агентоидиоты не идут дальше своей болтовни, им хватает ума не становиться деятельными участниками продвижения. Их провокаторский раж исходит из глубинной потребности в демонстрации своей компетентности, а убеждённость является лишь агрессивной защитой от возможных «разоблачений».

Те, которые «не ведают, что творят» и «хотят, как лучше», и есть реальное, но почти неразличимое зло. Все мы когда-то таковы.

Вот тебе, дружок, клепсидра.
Чем угодно заправляй:
Хочешь, маслом, хочешь, сидром.
Самогонкою? Валяй.

Вот отсюда истекает.
Час за часом зримо, как
Потихоньку иссякает,
Да и слышно: кап-кап-кап.

Так что ты запомни верно:
Не филонь и не зевай,
И в сосуд вот этот верхний
Регулярно доливай.
… показать весь текст …

Гулял Василий по дубравам
Да песни пел неоднозначные
Он козни воспевал Лукавого
И восхвалял идеи мрачные

Тут повстречал его Ведмедь
Дитя природы гармоничное
И повелел ему не петь
Такие песни неприличные

На что Василий хохотал
Дерзил цинично и неумно
Ногами часто топотал
И вёл себя грешно и шумно
… показать весь текст …

СОСТОЯНИЕ №

Тысячу раз можно выходить из дома и не чувствовать ничего, помимо угрюмой обыденности. В 1001-й вдруг сподобиться jamais vu: этот город, эту улицу, этот дом я вижу пусть не впервые, может, когда-то я здесь и бывал, но даже не припомнить, когда.

Это «выпадение», эта отстранённость, этот взгляд на «привычное» новыми глазами — казалось бы, зачем мне это даётся? После думаешь: возможно, это и есть базовое, «райское» восприятие мира, может быть, так должно быть всегда?

А угрюмая обыденность — это засиженное мухами зеркало моего сознания? До того уж засиженное, что иным уже не отмыть, не отскрести, и не будет им никогда никакого 1001-го?

Очевидно: публичного действа (концерта, фестиваля, etc.), которое не было освещено масс-медиа, будто бы и не было. Резонно: физически участвовать в действии могут десятки-сотни, большинству из которых и в голову не придёт как-то реагировать на произошедшее. Однако достаточно одного восторженного бытописателя, чтобы о действе узнали тысячи, а то и больше.

Подумал, что реальное проведение этих публичных действ не так уж и необходимо: довольно более-менее подробного описания события в сетевом пространстве с приложением кучи весёлых картинок, сгенерированых тою же сетью.

Ощущение полноты жизни и невиданной движухи переплюнет любую реальность, чего большинству потребителей контента вполне достаточно. Кто-то даже взгрустнёт: эх, жизнь проходит мимо…

ПРЕБЫВАНИЕ В БУТЫЛКЕ

Ну, да, да, уверяю вас, нет на свете неталантливых людей. Все талантливы. Куда ни глянь — вот этот талантлив, и этот, и вот тот, который стыдливо прячется за колонною в тени портика, тоже.
*
Просто им в своё время не придали форму, не поместили в некий сосуд. Скажем, в бутылку. Или в амфору. Да будь хоть ночной горшок.
*
Пребывая в сосуде, обретя его форму, человек приобретает стиль, а содержанием он становится сам по себе — содержанием бутылки, амфоры, да хоть ночного горш…
… показать весь текст …

Вот пляшет девушка весёлая.
Не за компанию, а соло.
Уж третьи сутки бойко пляшет,
Шифоновым платочком машет,
Порой заливисто кричит,
Да ловко ножками сучит.
«Почто ты, девушка, стараешься?
От пляски вовсе расхвораешься,
Согнутся ножки от усердия,
Уж так ты ими бьёшь по тверди.
Уймись ужо, иди до хаты,
Так не обрящешь жениха ты!
Пойди ж домой, на лавку ляг! «-
Им отвечала дева так:
… показать весь текст …

СИДИ ДОМА НЕ ГУЛЯЙ

Читаю аннотацию к какой-то книжке: «Его работа поможет всем, кто хочет разобраться, почему рациональные люди верят пропаганде и откровенной лжи…»
*
Ну, уж если целая «работа» посвящена такой простецкой теме, не стоит и браться за чтение. Меня давно веселит то обстоятельство, что дефиниция «рациональное мышление» воспринимается большинством, как некий эталон безупречности и непогрешимости. На самом деле та же формальная логика, на которой строится рациональное мышление — э…
… показать весь текст …

На двадцать пять секунд заснув в трамвае,
Я прозевал, как кто-то в ухо мне
Касперского засунул антивирус.

Преображения волна живая
Вдруг на меня нахлынула извне
И, повинуясь воле эликсира,

Исторгнул из себя пиратские программы,
Троянов и червей, бэкдоры и спайвэрс.
И, снова девственен, вскричал победно я:

Иду во славе. Так встречай же сына, мама,
Не циник, не урод, не маловер,
… показать весь текст …

У В. В. Корнева в «Философии повседневных вещей»:
«С феноменологической точки зрения возраст — это не «годовые кольца», не рубежи и даты, не набор психологических установок, не динамика интеллекта. Даже не конфликт между «внутренним ребенком» и внешним социальным образом. Возраст — это стойкое ощущение перманентной виновности, в том числе перед самим собой. (…) Возраст-вина сознается, таким образом, как некая искренняя солидаризация с чужой точкой зрения, и тогда само сопротивление тотальной сис…
… показать весь текст …

Когда в юности я с упоением выл «Я сам из тех, кто спрятался за дверь», особый надрыв я извлекал из себя на словах «Я добрый, но добра не сделал никому». Очень переживал, да.

Чем дольше живу, тем больше запутываюсь во всех этих, казалось бы, нехитрых категориях.

Природная доброта существует, но она действительно довольно часто бесплодна. То есть отрицать её сложно, но столь же непросто испытывать благодарность по её поводу. Она похожа на бесплатный книжный развал, где ходишь-ходишь, а там тысячи томов женских романов и руководств по вязанию. Бери хоть все.

Не хочу быть таким добрым. Хочу быть злым, но нужным.

Воду сколько угодно мути.
Нет памяти. Есть лишь память о памяти.

То есть буквально: я помню лишь то, что помню,
И то, припоминаю довольно скромно:

Скетчи какие-то, плоские схемы,
Девушки из харчевни, из автомата, из Ипанемы…

Вместо книги — лишь выдранные страницы,
Додуманные диалоги, дорисованные лица…

Склеить клочки можно, уверен, не дрогнет рука.
Но это будет лишь реконструкция несуществующего подлинника.
… показать весь текст …