Забавная фраза «будет что вспомнить» (иногда предваряется словом «зато»). Если вы её произносите (слышите), можете быть уверены: почти наверняка вы никогда не «вспомните» ни событие, ни его обстоятельств.

Должно быть, фраза заключает в себе некую магию самоотрицания, код забывания. Да и вообще, все эти «nota bene» («припомни хорошенько!») часто выглядят довольно ущербно: то, что действительно запоминается, обходится без напоминаний. И, стоит признать, никак не соотносится с нашими желаниями. Потому помним мы события и эпизоды весьма странные (будто бы случайные), помним столь отчётливо и живо, что впору увериться: именно эта память и формирует нашу личность, а отнюдь не какие-то там NB.

РУССКИЙ КОБО АБЭ

Однажды Николай шёл-шёл, да и упал в яму. Осмотрелся и стал там жить, с нетерпением ожидая, когда в эту же яму упадёт какая-нибудь порядочная женщина, с которой можно не только лишь шуры-муры, а и серьёзные отношения.
*
Падали разные, но Николай, приглядевшись, говорил женщине: ты уж извини, но я тебе помогу выбраться, встань мне на плечи, яма-то не такая и глубокая. Какие-то капризничали и сопротивлялись освобождению из ямы, потому что Николай был мужчина хоть куда. Но он…
… показать весь текст …

Забавно, что одним из преимуществ, обещанных интернетом, была та самая анонимность пользователей, давно уже ставшая его проклятием.

«Будь, кем хочешь» — говорил электробес — «Создай своё подобие исходя из собственного произвола». Что, ужели кто-то этим воспользовался для, хаха, духовного роста и всемерного посева разумного-доброго-вечного?

Да нет. Только лишь для того, чтобы обнаружить именно что свою бесовскую природу. Все остальные возможные объяснения «благ» анонимности от него же, от лукавого.

Город сделал человека анонимным и преступным, но всё же во плоти. Сеть позволила человеку стать анонимным, преступным и бесплотным. Злым духом.

Конечно, не все воспользовались этим «благом». Впрочем, признается ли тот, кто воспользовался?

Выходит лошадь на балкон
И зрит внизу толпу народа,
Которой века испокон
Так не хватает кислорода.

И лошадь говорит толпе:
О, дорогое многолюдье,
Невзгод немало претерпев,
Дыши отныне полной грудью.

Толпа, мгновенно ощутив
Приток немалый кислорода,
Какого не бывало сроду,
Поёт торжественный мотив.
… показать весь текст …

Именно эта «формула» заставила меня взяться за капитальный труд Слотердайка (Критика цинического разума), наполненный множеством непонятных мне аллюзий:

«Готтфрид Бенн (…) дал, пожалуй, лучшую за этот век формулировку цинизма — блестящую, ясную и бесстыдную: «Быть глупым и иметь работу — вот в чем счастье».

Речь не о «конституциональной глупости» Ганнушкина, а о циническом выборе, в общем-то, неглупого человека: не будешь глупым — не будет тебе и работы.

Мне кажется, давным-давно при заключении трудового договора в отделе кадров должно бы оговариваться согласие кандидата на глупость — под роспись.

Время сознательного самоограничения, оговорённой глупости: в ином случае ты не сможешь заниматься «благими намерениями», ведущими известно куда.

Читая Руднева, наткнулся на знаменитый вопрос, обращённый взрослым человеку к ребёнку вовсе нежных лет: «Ты кого больше любишь, маму или папу?»

Вспомнил, что в разное время пару-тройку раз был сторонним свидетелем этого вопрошания, каждый раз поражаясь тому, зачем взрослый делает это? Зачем этому идиоту потребен ответ на столь откровенную провокацию? Вполне возможно, своим вопросом он впервые в жизни ставит дитя перед выбором, который порождает бесконечную цепь бессмысленных и тем разрушающих д…
… показать весь текст …

Льву Толстому, а то Льву Троцкому приписывается сентенция: «Старость — самая большая неожиданность в жизни» («самое неожиданное из всего, что происходит с человеком»).

Прелесть сентенции в том, что любой человек, отстоящий более-менее далеко от упомянутой старости, может читать её слева направо, справа налево, сверху вниз, по диагонали — она не сообщит ему ни-че-го.

При всём при том старость — вот она, старики, старушки, ковыляют, вздыхают, боятся. Куда уж нагляднее. Но это чужая старость, к тебе не имеющая никакого отношения.

Самая большая неожиданность в том, что это НЕ ТЫ ПОНИМАЕШЬ, это ТЕБЯ ИЗВЕЩАЮТ СО СТОРОНЫ.

Что, что вы сказали?.. Боже, как невовремя. Это точно?..

Где-то какой-то случился облом.
Все неподвижно сидят за столом.
Штору сквозняк колышет.
Вроде бы живы: дышат.

Пятые сутки эдак сидят.
И не шевелятся, и не едят.
Хоть на столе и немало
Пищи, да вся пропала.

Сдохла кукушка в стенных часах.
Что-то упало там в небесах.
Кто-то скребётся на крыше.
Топают по полу мыши.
… показать весь текст …

Ах, детство златое… Бывало, заскучаешь, ходишь по друзьям-приятелям, пороги обиваешь: «Коля дома?» — «Коля на тренировке» — «Вася дома?» — «Васи нет» — «Игорь дома?» — «Нет». Думаешь: вот ведь холера, как сговорились. Сидят где-нибудь в подвале, спички жгут, хихикают, дескать, дурилка картонная…

А всё потому, что у меня сотового телефона не было. А как появился телефон, совсем другое дело. С тех пор я со всеми на связи, вот они где у меня все. Пусть ситуацию это нисколько не изменило, всё так же сидят в подвале, спички жгут, хихикают.

Зато я пороги не обиваю, сижу дома, на кнопки давлю. Прогресс.

Если взглянуть на слово «электорат» (лат. elector «избиратель») под углом 45°, неожиданно читается нечто совершенно иное — «эректорат» (лат. rctus «направляющийся вверх, стоящий отвесно»).

В свете этого нового видения возникают неизбежные вопросы:

«эректорат» — это часть электората, обладающее свойством эрекции?

или же способ голосования путём направления вверх, скажем, руки?

Встречаясь с Ивановыми иными,
Конечно, вспоминала про меня,
Но, занята заботами дневными,
Легко воспоминание гоня,

Довольно скоро перезагружалась.
Шли годы. Вдруг заметила она,
Что Ивановых вовсе не осталось,
Ни старика тебе, ни пацана.

Надежду окончательно теряя,
Услышала однажды, подошла,
Спросила, до конца не доверяя:
Ты Иванов? Тебя-то и ждала,
… показать весь текст …

Один заурядный тип увидел талантливый сон;
В смятенье восстав поутру, был очень испуган он:
Ужели это меня к чему-то обязывает?

Пошёл по инстанциям он, что, дескать, отныне и впредь
Такой вот сюрреализм я не намерен смотреть,
Примите меры, иначе я обращусь в вышестоящую инстанцию.

Ему просветили мозг, нашли там какой-то изъян,
Который и отличал его от всяких там обезьян,
И сделали очистительную мозговую клизму.

С тех пор ему снятся лишь вполне доступные сны:
Фемины огромная грудь и с чёрной икрою блины,
… показать весь текст …

Жил-был в посёлке нашем тайный гитарист.
Никто не знал, что на гитаре он играть умеет.
Он, впрочем, никогда прилюдно не играл,
Наедине с собой, признаться честно, тоже.

К тому же не было гитары у него,
Как не было ни у кого в посёлке.
Кому бы в голову когда смогло прийти,
Что этот человек был тайным гитаристом?

Лишь в смертный час, на одре возлежа,
Открыл он всем свою святую тайну:
Мол, так и так, я — тайный гитарист,
Скрывать отныне это не намерен.
… показать весь текст …

Ну, да, с каких-то пор предпочитаю
Не вопрошать кукушек о летах.
Уж как-нибудь, авось, да скоротаю,
Что утруждать сих многомудрых птах?

Не то ещё охрипнет, заболеет,
Да с ветки оземь, бедная, падёт,
Да от удара вдруг умом сомлеет, —
Ну что её в таком раскладе ждёт?

Я поселю её в своей избушке,
И осенью, под аккомпанемент дождя,
Я буду слушать бред больной кукушки,
Душевное в нём что-то находя.
… показать весь текст …

Натерев плечо очередной панацеей, я вдруг с суеверным восторгом взглянул на ладонь руки, коею я и предпринимал оное натирание: сколько всевозможных целебных снадобий впиталось в неё за годы моей многотрудной жизни! В силу этого мои руки наверняка должны пережить меня, настолько уж много всего пришлось им воспринять и усвоить. Тут тебе и амбр, и керосин, и курдючный жир, миро, мумиё, дёготь, отрыжка птицы Рух, помёт снежного барса, тяжёлая вода, он же оксид дейтерия, настой мухоморов на моче аборигенов Крайнего Севера, и множество иных снадобий.

С нежностью и уважением я погладил правую руку левой и предался иным размышлениям, не менее значимым.

Кончится свет. За светом схожу к соседям
И принесу в сосуде из красной меди.

Кончится смех, снова подамся к ним,
Да и займу витающий в воздухе дым.

Кончатся все слова. Сбегаю, попрошу,
И с выражением их все, что принёс, оглашу.

Кончится вдруг любовь. С корнем засохнет чувство.
Всех обойду в подъезде. Без вариантов. Пусто.

Нагибин в дневнике 1954 года об одной актрисе:

«Слушал, слушал [её] разглагольствования… — ребяческое тщеславие, хвастовство, — и вдруг, в какой то миг странное выражение слабости, обречённости на её лице, — и всё увиделось по-другому: истинно талантливый, более — обречённый своему таланту человек. Всё простилось и — страшная нежность».

Мне это знакомо. Да, после видится по-другому. Только человек, давший, было, слабину, снова возвращается к своей дури, снова начинает говорить не своим голосом чужие мысли: вот тогда становится не по себе. Двойственность восприятия уже не покинет тебя: ты помнишь «слабость» и восторгаешься ею, но видишь «силу», от которой тебя воротит.

Благо, что память всё же берёт верх.

Если скрестить «агента влияния» (agent of influence) и «полезного идиота» (useful idiot), в результате получим распространённый подвид рода человеческого: тех, кто по неразумию, но крайне убеждённо толкует нечто, в чём едва смыслит, тем самым «продвигая» чуждые и гибельные для большинства людей идеи.

Причём, что важно, агентоидиоты не идут дальше своей болтовни, им хватает ума не становиться деятельными участниками продвижения. Их провокаторский раж исходит из глубинной потребности в демонстрации своей компетентности, а убеждённость является лишь агрессивной защитой от возможных «разоблачений».

Те, которые «не ведают, что творят» и «хотят, как лучше», и есть реальное, но почти неразличимое зло. Все мы когда-то таковы.

Вот тебе, дружок, клепсидра.
Чем угодно заправляй:
Хочешь, маслом, хочешь, сидром.
Самогонкою? Валяй.

Вот отсюда истекает.
Час за часом зримо, как
Потихоньку иссякает,
Да и слышно: кап-кап-кап.

Так что ты запомни верно:
Не филонь и не зевай,
И в сосуд вот этот верхний
Регулярно доливай.
… показать весь текст …

Гулял Василий по дубравам
Да песни пел неоднозначные
Он козни воспевал Лукавого
И восхвалял идеи мрачные

Тут повстречал его Ведмедь
Дитя природы гармоничное
И повелел ему не петь
Такие песни неприличные

На что Василий хохотал
Дерзил цинично и неумно
Ногами часто топотал
И вёл себя грешно и шумно
… показать весь текст …