Мы в детстве многого не знали.
Меня порой в разгар игры
Соседки мачехой пугали:
-Придет — все выдерет вихры!
А сердобольные старушки,
Всплакнув, качали головой,
Совали в руки мне ватрушки
И называли сиротой…
Мне этот день забыть едва ли.
Пришел отец: — Ну, Николай,
Знакомься! Это — тетя Валя,
Захочешь — мамой называй…
Привыкший к маминой заботе,
С испугом — будто бы в огонь —
Я сунул в руку этой тете
Свою немытую ладонь.
А тете Вале предстояло
Семейных множество забот:
Она от пыли протирала
Кровати, окна и комод.
И переставила от стенки
На место новое буфет
Но не сняла она с простенка
Печальной женщины портрет
Протерла крашенную раму
Кусочком старого сукна,
Как будто знала мою маму
Уже не год, не два она.
А я ни ласке, ни заботе
Не мог поверить до поры:
Мне все казалось — эта тетя
Сейчас мне вцепится в вихры.
Молчал, насупившись упрямо.
Смотрел на тетю, как зверек,
И слова маленького «мама»
Из сердце выдавить не мог.
Но как-то раз, упав с березы,
Лежал я в гипсе и бинтах.
И в первый раз увидел слезы
На добрых тетиных глазах.
Увидел в них и боль, и муку…
Когда ушел от койки врач,
Нашел я ласковую руку
И молвил:-Мама, ты не плачь!..
Потом я бредил до рассвета,
Казалось мне во тьме ночной,
Что это мать, сойдя с портрета,
Склонилась низко надо мной.