Эх, сколько мы с напарником моим проработали! Лет десять, наверно. Чудило и приколист, а вообще отличный мужик. М-да, а теперь, значит, история — как Славика уволили.
Был у нас в смене один фрезер. Туповат малость, но как-то по-своему. По работе — более-менее, а вот по жизни — чего-то у него заедало в башке. Но при этом он считал себя правее всех правых и святее Папы Римского. Он окончил институт, его поставили сменным мастером, а затем начальником цеховой смены. Юра его зовут. Задрал Юра шнобель неописуемо как. Все у него тупые, все алкаши, все живут вчерашним днем, все… (сами вставьте). При этом он приходил советоваться по животрепещущему вопросу: «Вот раньше у меня была двойка и я ездил во второй полосе, а теперь у меня Фольксваген и ездить по второй западло, а из левой меня гонят, потому что я больше 80 не езжу. Где мне ездить?» У меня нашелся только один ответ: «В п…, Юра!»
Так вот, однажды темной ноченькой двое пошли за водовкой через забор, на обратном пути попались на глаза охране, немножко от них побегали, но были изловлены, скручены, препровождены куда надо, изъяты и запротоколированы. Наутро Юре вставили скипидарную клизму. За них. Юра прилетел в следующую ночь, слетел из своей будки в цех и залепил тихому безответному Мише оплеуху. Миша забился в угол. В цеху, несмотря на рев станков и механизмов, стало на мгновение тихо. Юра гордо развернулся и ушел в будку. Миша перевелся в другую вахту.
— А знаешь, почему он Мишку побил, а Димона нет? — спросил Славик, следя как моя рука льет в его кружку пиво.
— Тоже мне бином Ньютона. Димон его так отоварит, что всем ЗУ (ЗУ -заводоуправление) уши зае… ся приклеивать.
— И кто он после этого?
Риторический вопрос — понятный ответ.
— Ну кто, — вздохнул я, — Пидарас помойный, кто ж еще?
Ну, сказал и сказал, и забыл об этом разговоре. В общем-то мы НСЦ не подчинены, у них свой цех, у нас свой. Но работаем по тем же сменам, вместе.
Гром грянул через несколько дней. Славик, будучи вызван чинить пресс, в полный голос обсудил с прессовщиком последние события. И передал ему мое определение Юры. Кто ж знал, что Юра вылезет из-за пресса! Он, сука такая, проверял шхеры, где могли скрывать и скрываться. Вот и за этим агрегатом такая есть.
— Ты как о начальнике отзываешься, сопляк?! — мгновенно вышел на режим Юра. — Да как ты смеешь, сволочь! Да я начальнику твоему скажу! Пинком под жопу! Под забор! Бутылки собирать!
Господин начальник стоял на полу, Славик на станине, у ног Славки — ведро, в которое слили масло из гидросистемы. Так, на треть ведра…
Славка, не говоря худого слова, взял ведро, надел на прилизанную шевелюру Юрика и звонко пристукнул по донышку газовой тройкой. Это ключик такой разводной, господа хорошие. Килограмма два весит. Да и рука привыкла тяжелое таскать-крутить, а не пальчиками по клавишам гонять. Ведро налезло плотно. Юрик сел на жопу и отчетливо пернул. Прессовщик выпучил глаза. Славик, насвистывая «Юность в сапогах», как ни в чем ни бывало крутил накидную гайку в нутре пресса.
К месту событий потянулся народ. По плечам фирменной отглаженной синей спецухи Юры текли темные потоки масла. Я подошел одним из последних. Переглянулся со Славиком. Затем демонстративно неторопливо (да, сознаюсь, работал на публику, но не предавать же напарника!) натянул уборочные резиновые перчатки, с помощью еще пары ребят поднял Юру и отвел к монтерам, с которыми он вечно корешился.
— Вот. Довые… ваш дружок…
Юрик глухо выл из-под ведра.
Надо отдать должное монтерам: они орать не стали — просто приняли пса-рыцаря у меня, посадили на стул и приступили к работам. Я ушел. Через 10 минут пришел младший электрик и попросил ножовку. Уважительно взглянул на Славку, к тому времени уже сидящему в наладочной, и исчез.
Еще через час в наладку ворвался разъяренный шакал — Юра, с красными щеками и ушами — и завыл стаей гиен, заухал филином, зарычал медведем, завизжал несмазаной сиреной. Орал он на меня. Не успел я открыть рот и послать его на x…, как Славик вылез из старого кресла, неторопливо прошел в угол у двери, оказавшись за спиной этого козла, взял наше помойное ведро, надел на башку Юрика и грохнул сверху своей верной тройкой. Как гвоздь забил. После чего, удовлетворенно кивнув,
вернулся досматривать столь грубо оборванный сон.
Меня пробил смехач. Трясясь от хохота, я повел Юрика через весь цех, обратно к электрикам. Вирус смеха оказался заразительным. Народ откровенно ржал, бросив работу. Особо впечатлительные катались по полу и не успевали стирать слезы. На пороге монтерской мы столкнулись с тем же мл. электриком. Он собирался вернуть ножовку. Дикий гогот потряс монтерскую. Народ полез под стол. Старшой электриков стоял посреди комнаты на коленях, прижав руки к животу, и мелко трясся.
Я сам посадил Юрика на стул.
— С-с-сла-а-а-авик? — выдавил из себя монтер.
— Славик, — подтвердил я.
— Мужикиииии! — заорал по матюгальнику один из электриков. — Прячьте на x… ведраааа!
Цех ответил новым взрывом поросячьего визга. Из-под ведра доносились всхлипы.
Посоветовав монтеру пилить осторожно — там мусор все-таки, я убрался вон.
На следующий день вышел приказ об увольнении Славки. Провожали мы его всем цехом.