часть вторая

— Отпуск!!!
Счастливо выдохнул Credo, и любовно погладил холодный бок бутылки.
— Угу…
Ответил Spero, копаясь в мешке с разноцветными нитками.
— Свобода!
Заорал Amo, и упал в траву, раскинув руки.

Жаркое, непростое лето подходило к концу, и ангелы получили короткую передышку перед сезоном осенней тоски.
Пора хандры, истерики и беспрерывного суицида пока терялась в будущем, а от лета оставался маленький, но счастливый хвостик

Бодрый звонок пинком спугнул тишину.
Credo, свято верящий в лучшее, неторопливо «порвал пасть» телефону-раскладушке:
— Да? Э??? Твою дивизию!
«Раскладушка» хлопнула пастью.
Spero, предчувствуя недоброе уронил моток ниток. Сидящий на земле Amo, с травинками в волосах и широко распахнутыми глазами был похож на любовника, которого поймали.
— Суицид, мать его…
Тихо сказал Credo, и хозяйственно упрятал непочатую бутылку в карман «косухи».
И через секунду поляна была уже пуста.

Девочка лежала в воде, запрокинув голову и закрыв глаза.
В изголовье ванной сидел довольный Демон Отчаяния и баюкал в когтистых лапах почти уснувшую душу:
— Хорошо, тепло, не больно… Будем спать… сладко Бормотала тварь и улыбалась.
Увидев на пороге мрачную троицу, демон прижал душу к груди и ухмыляясь сказал:
— Всё, моя!".
Credo спорить не стал, и с размаху саданул похитителю в довольную морду.
Разом упущенная душа плюхнулась в тёплую красную воду и поплыла.
Spero ловко поймал её за шкирку и спрятал себе за пазуху.
Душа завозилась и заскулила, но ангел сказал ей короткое:
-Цыц!
И тут же стало тихо.
Amo поднял валявшееся на полу зеркальце и поднёс к губам девочки, стекло покрылось туманом.

«Скорую» вызывать не стали — врачи не верят в демонов, а самоубийц не любят.
Credo отнёс девочку на диван и закутал в плед. Spero отпустил согревшуюся и любопытную душу, скомандовав ей:
— Место!".
Amo подул на длинные раны и они исчезли. Жертва отчаянья открыла глаза:
— Вы кто?
— Мы — ангелы, настоящие…
— Я умерла?
— Нет
— А как же???
— А вот!

Уже за полночь они сидели на кухне в прибранной квартире и пили вино, и оно возвращалась потерянной кровью, а с ним возвращалась жизнь. Amo подарил девочке железное сердечко на шнурке,
Spero — пёструю «счастливую» фенечку,
А Credo мрачно буркнул на прощанье:
— Всё! Мы — в отпуск! И чтобы без фокусов!
И демонстративно отключил телефон.
За ненадобностью.
Потому что ангелы-неформалы и так в курсе.
Но людям об этом знать не обязательно…
*** ***
Ангел Amo был раздобаем.
И, очевидно следуя своей природе, раздолбал пивной стакан на вечеринке в клубе.
Ладно бы просто раздолбал, и пиво просто вылилось на пол.
Но, лишившись едва обретённой дозы тёмного, честный рыжий неформал прибрал осколки и понёс хозяевам каяться в содеянном.
Те строго посмотрели на «фулюгана» и строго спросили с него за посуду.

Вообщем, остался ангел без пива и без денег. Credo, который за «своих» болел всей душой, обругал брата дураком прямо с порога.
И тут же стал шуметь, что надо было оставить стакан на месте катастрофы, и никто бы, включая уборщицу, не нашёл бы бренных остатков аж до следующего года.
И что если этот чёртов стакан стоил дороже налитого в него пива, то он вообще был иллюзией, потому что таких стаканов в клубе быть не должно.

Spero предложил удавить обидчиков, и для наглядности завязал свой длинный шарф скользящей петлёй.
Amo, несмотря на утешения, мучался за всё сразу — за стакан, за деньги, за собственное раздолбайство и за несправедливость мира.
Но убеждал братьев не сердиться, потому что всё что не происходит, всё к лучшему, и что Бог всегда на стороне обиженных.
А на следующий день в клуб пришёл пожарный инспектор…
*** ***

— Как ты думаешь, хорошо ли быть ангелом? Спросил Amo, потыкав Credo сухой веткой.
— ХорошоЮ
Лениво ответил тот, отнял у брата ветку и бросил ее в костёр.
— А человеком хорошо быть?
Не унимался рыжий ангел.
— И человеком хорошо…
Credo смотрел в небо и был благодушен.
— А кем бы тебе больше всего хотелось быть? следующую подобранную ветку Amo беспокойно теребил в руках.
— Собой…
Вестник пошевелился, скрипнув косухой, что выполняла под ним роль коврика.
— У тебя что, есть какие-то другие идеи?

— Мне. мне бы хотелось быть музыкантом…
Amo мечтательно уставился на пламя…
— А что, я бы на это посмотрел…
В мешался в разговор Spero.
— Рыжий бы мог писать стихи и печально играть на флейте… а ты…
Он кивнул в сторону Credo.
— Писал бы музыку и играл чумовые «соляки»! Полный зал народу, девки, как водится, рыдают…
А я бы к вам басистом напросился… и задавал бы всем ритм!
— Не… брат, чтобы задавать ритм нужен ударник… а ты на него явно не годишься…
Не выпадая из благодушия ответил Credo.
— Эх. нет среди нас способных к ударному делу…

— Ага, ты ещё скажи, что среди нас нет способных к ударному труду!
Ответил отчего-то расстроившийся Spero.
— Ну… нельзя собирать души по осколкам и лечить раны в ударном темпе.
Пожал плечами Credo.
— Тут дело тонкое и надо быть острожным…

— Эх.
Amo с треском переломил очередную веточку…
— Всегда вы так — про работу даже во время отдыха… Я вам про людей и про музыку… а вы мне просто про людей и ударный труд.
— Ну хочешь быть музыкантом — будь им Spero пошарил где-то за кругом света и извлёк гитару, которую тут же сунул в руки брату.
Тому ничего не оставалось, как принять инструмент.
Повозившись в струнах, Amo взял пару аккордов и над сонным лесом раздалось:
— Был бы я ангелом, жил бы я на небе…
*** ***

— Ненавижу!!!
Amo пинком открыл незапертую дверь и стремительно ворвался в комнату.
-Ненавижу!!!
Снова заорал он и принялся жестоко и сосредоточено мутузить диванную подушку.
Spero, не дожидаясь пока брата попустит, спросил:
— Ну и кто тебя так довёл?
— Разговоры о суициде!
— Правильно, нечего о нём говорить, делать надо! Отозвался из своего угла Credo.

В комнате воцарилась тишина — рыжий ангел перестал бить подушку, и застыл с открытым ртом, а Spero молча, но выразительно показал Credo кулак.
— А что я сказал такого?
Отозвался тот.
— Зато диван в живых остался — он — то уж точно о самоубийстве не думает — готов служить хозяевам до последнего вздоха своих ржавых пружин!
За что ты пинаешь верную мебель?
Amo поморщился, задумавшись о причине, а потом виновато погладил несчастную подушку и сел на диван.

— А я людей не люблю! Уроды они! Лето, тепло, ночи короткие…
А они:
— «Мне незачем жить, я не нужен никому…».
И ладно бы наша паства — подростки неразумные…
А тут ведь люди взрослые, умные…
В таком разговоре обычно и отказать нельзя и сказать нечего!
Хочется чем-нибудь тяжёлым по голове!

— Э-эй! Осторожней! Ты же пацифист!
Spero протянул брату стакан с водой. Тот взял его и вылил себе на голову.
— Прекращай шуметь.
Credo смотрел на брата с сочувствием.
— Если они об этом говорят, значит им просто хочется об этом поговорить.
И ничего дурного случиться не должно.
Ну попляшут под дудку демонов, устанут, займутся делом и забудут о своих намерениях.
Хочешь я твоему обидчику дам пинка для обретения веры?

Рыжий ангел покачал головой, разбрызгивая капли с длинных прядей.
— Может тогда его как следует встряхнуть, для обретения надежды?
Spero явно устал от бездействия…
Мокрый вестник уже почти успокоился, и был готов обратно полюбить мир и людей в нём:
— Это у них от недостатка любви. Жаль, что я не умею готовить приворотное зелье — я бы их поил и всё становилось бы хорошо!"

Оба его брата поднялись.
— Да ты как видно от усердия умом тронулся и в шарлатаны решил податься!
Возмутился Spero.
— Ты ещё магический салон открой, и меняй человеческую жизнь к лучшему по лицензии!
В воздухе запахло абсурдом и скандалом.
Credo, ради разнообразия не желавший драки, решил стать миротворцем:
— Всё, хватит! Будем считать, что работа, это волк, и если что, она нас и в лесу найдёт! Пошли гулять!
Ангелы бесшумно вышли за дверь.

А диван ещё долго вздыхал пружинами им вслед — он любил быть нужным.