ежевичное вино в мутных треснутых стаканах, между нитями дорог — незаметный полустанок, до рассвета — три часа, /солнце, солнце, я скучаю/, месяц в звёздных парусах горизонт собой венчает. бесконечные поля растекаются медово, лес застыл, не шевелясь, весь лавандово-лиловый. пенье утренних цикад и звенящая прохлада. здесь, в ромашковых цехах, утро пахнет звездопадом, молоком и тишиной, в сонном воздухе разлитой. ничего не решено, ничего не позабыто. /солнце, солнце, приезжай/, я застыл в стихах и письмах. на непаханых межах, словно снег, — тысячелистник. под окном — чертополох, все по-летнему прозрачно, утра розовый всполох ничего теперь не значит, лишь стихает птичий шум под туманной пеленою. я о многом не прошу:
солнце, солнце, будь со мною.

Она любит его, как любила когда-то горы, и от бешеных чувств сладкой болью стучит висок. Она любит его, потому уезжает в город, где никто никогда не дышал тишиной лесов.

Черный камень дорог не похож на родные тропы, в сточных ямах — помои да дикий кошачий ор. По ночам из окна никогда не услышишь топот серебристых оленей, бегущих по склону гор. Вместо мшистых полян — симбиоз кирпича и стали, даже в клумбах и парках уже не растёт трава. Но она не сдаётся, (видать, не на ту напали), каждый день п…
… показать весь текст …

Я читал много книг, но тебя я прочесть не смог.
Я писал много строк, но тебя написать нельзя.
Просто ты каждый раз появлялась под эпилог,
Независимой тенью сквозь строчки мои скользя.

Я чертил на стене путь от комнаты до тебя,
Рисовал твои руки на жёлтых страницах книг,
И ужасно боялся нечаянно потерять
Эту хрупкую связь,
Возникающую на миг.

Снова выучив буквы, я тщетно слагал слова:
Получалось лишь имя,
Звучащее как табу.
… показать весь текст …

Вагон плацкартный и полка сверху, экран макбука, колючий плед — вот так бы вечность куда-то ехать, горячим блоком колени греть; пить чай имбирный под фуги Баха и краем глаза глядеть в окно. Корица с медом и жженый сахар — твой новый запах на этот год. Уютный свитер, носки в полоску /живи, как хочешь — все будет good/. В портфеле книжка — Иосиф Бродский, две старых карты /там твой маршрут/. Сегодня — Вена, а завтра — Бостон; автобус, поезд и самолёт. Никто не знает, что будет после, но ты-то чуешь: твой час грядет. Сегодня, завтра, однажды ночью, как только выпадет первый снег.
И ты, конечно же, знаешь точно — твоя дорога ведёт к мечте.

..Мы старимся быстрее, чем хотим. Вдруг некуда становится податься, и кожа превращается в хитин, на теле образуя твердый панцирь.
В плену железных рук и твёрдых спин, мы ищем сотни способов согреться, забыв о том, что между рёбер спит живое, а не каменное сердце. Но посреди больного февраля, где холод стёк на стекла витражами, мы каждый раз играем по ролям и пир среди зимы изображаем.
И зубы наши — вострые мечи, и губы на морозе индевеют. Любой, кто жизни будет нас учить, немедленно поплатится…
… показать весь текст …