И.А. Бродскому
То ли снег, то ли дождь — не поймешь… и не надо;
Ты бредешь вдоль витрин всех цветов мармелада,
И преграда душе в этот час и награда —
Серый купол небес, диких уток армада.
Холодеет по лужам отсутствие мая,
Не простужен пока, и к мосту подбегая,
Ты застигнешь, под отзвук собачьего лая,
Подржавевшее тельце речного трамвая.
Остановишься, мост перейдя на две трети:
Вот в автобусе спят на экскурсии дети,
Вот опять загрустил ты о детстве, о лете, —
Здесь ли место твое на огромной планете?
И боишься курить из-за страшной болезни,
Что бы сделать, да так, чтоб не стать бесполезней?
И опять все по кругу: что будет, что если…
И чем каменней город, тем сердце железней.
Этот мир неизбежно кончается краем,
За которым — мы верим, но только не знаем.
Помнишь юность за скошенным старым сараем
С белокурой девчонкой? Не это ли раем
Ты боялся назвать, чтобы все не исчезло,
Будто в слове твоем укрывается бездна?
Что теперь вспоминать, все равно — бесполезно!
Память с нами играет, как это не честно.
Что бы не проиграть нам нельзя возвращаться,
Суждено уходить, расставаться, прощаться,
И с движением, как с юной девой венчаться,
Пусть в пространстве стоять, но во времени мчаться.
Мы бежим, соревнуемся с собственной тенью,
Как с единственной мерой любому движению,
Отдавая былое время-сожжению,
Доверяя грядущее воображению.
***