Не надо, любимый. Я больше не буду.
Я трубку повешу и всё позабуду,
Я высушу слёзы подаренным феном,
Я выкричу муку соседям и стенам.
Накрашу ресницы, чтоб больше не плакать,
И выброшу тело в осеннюю слякоть,
И буду, как мантру, шептать «ненавижу»,
И буду придерживать пальцами крышу.
И буду обратно запихивать сердце,
И тихим безумием медленно греться,
Смеяться, крошить свои сны на кусочки
И ночи сидеть над единственной строчкой.
И память царапать стальными когтями,
И врать своей кошке, подруге и маме,
Таблетки глотать, чтоб захлопнулись веки,
Чтоб утром себя ощутить человеком —
Не ветошью старой, не скомканной тряпкой,
А в общем и целом все будет в порядке.
Ты можешь ещё раз — вот в этом же роде
Сказать… Ты же видишь, я выжила, вроде,
И можно по-новой уродовать душу…
Да ты не кричи, ты хоть раз — то послушай —
Пойми, если любят — немножко жалеют,
Во мне твои фразы свернулись, как змеи —
Возможно, ужалят, возможно, задушат…
Слова палача? Инквизитора? Мужа?
Не надо, любимый. Я больше не буду
По-детски безмозгло цепляться за чудо,
Которого нет — и, наверно, не надо,
И может, так лучше, что нет меня рядом…