Когда не любишь, но опутан тайной,
Навек — ни разрубить, ни развязать…
Когда не ищешь нежности случайной,
Но снова ей не в силах отказать…
Когда поверишь, что греховный омут —
Слепая страсть не властна над тобой,
И вдруг ответишь на неровный шепот
Пульсирующей стрункой голубой.
И вдруг замрешь в непрошенных объятьях,
Не в силах надышаться едким сном,
На миг, поверив смутно и невнятно,
Что навсегда готов остаться в нем.
Что навсегда… И это раны лечит,
И это всем назло и вопреки…
Пусть в мире ни один огонь не вечен, —
Незыблемо тепло твоей руки.
И нерушимы, непреодолимы
Ненужность, непосильность наших весн.
И неминуемо все, что промчалось мимо,
Все, что меж нами так и не сбылось.
И так прекрасно упиваться блажью,
Не ведая к чему ведет апрель…
А впрочем, милый, так ли это важно,
И так ли нужно это знать теперь?
Теперь, когда извечные дороги
Пересеклись и разбежались вновь,
Когда мы убедились понемногу,
Что все, что с нами было — не любовь.
Ты это чувство верной рифмой правил,
Вгонял в размер. Но так и не постиг:
Оно вне смысла, логики и правил,
Как этот долгий и нелепый стих.
И движется, окутанное светом,
Сминая вереницу прошлых лет.
И что мы можем знать о чувстве этом,
Которому и имени-то нет?