А еще я видела, как подрались две тетки. Вернее, одна побила другую.
Тетки были не такие гламурненькие, как на картинке, попроще и постарше. День, улица, фонарь, аптека. Или не аптека, а какой-нибудь овощной магазин. Люди снуют туда-сюда, машины бибикают, измученная мама орет: «Иди уже сюда, скотина такая!» Скотине года три, и она категорически не хочет идти сюда, наоборот, убегает туда.
Обычный день, ничто не предвещало. И вдруг идущая впереди тетка со всего размаху въехала тяжелой — было видно, что тяжелой — сумкой другой тетке по голове.
Та, что с сумкой, рыжая, увесистая. Ударенная — субтильная брюнетка на каблуках. Каблуки помешали удержать равновесие, и она упала, неловко приземлившись на локоть. Рыжая удовлетворенно хмыкнула и добавила еще один удар сумкой. Целилась снова в голову, но попала в плечо.
Брюнетка закрыла лицо руками, почему-то прикрывая правое ухо. Но агрессорша передумала драться сумкой и пару раз пнула ее ногой в бок. Увидев, что вокруг собирается народ, она горделиво вздернула подбородок и сказала, ни к кому лично не обращаясь:
— И так будет с каждой.
И через паузу:
— Кто будет трахать моего мужа.
Народ сочувственно загудел, кому сочувствовали, непонятно. Невысокий мужичок в сандаликах протянул руку поверженной, но рыжая зыркнула так, что правый сандалик задымился.
— Сам такой?!
Мужичок застеснялся, вероятно, пойманный на горячем, и спрятался за спину улыбающегося во весь рот плотного тинейджера. Переложив сумку в другую руку, оскорбленная жена прищурилась, нанесла еще один прицельный удар носком туфли по ребрам и при полном молчании собравшихся уплыла в направлении, куда шла.
— А вот мужчины лежачего не бьют… — произнес низкий голос, и его тут же прервало мелодичное сопрано, уверенное в своей правоте:
— А мы били, бьем и будем бить!