Ужасно много лет назад я был актером самодеятельного театра с очень разнокалиберным по возрасту коллективом: от учеников четвертого класса, аж до заводских рабочих и выпускников институтов. Спектакли тоже были на все вкусы, от «Аленького цветочка» до «Антигоны».
В один прекрасный долгожданный день на большом автобусе мы прибыли в Киев на всесоюзный фестиваль народных театров. Я тогда был молод, счастлив и учился в классе пятом… я и сейчас молод и счастлив, хотя прошло уже тридцать с гаком лет.
Все действо происходило во Дворце пионеров, к слову сказать самом большом и красивом в СССР.
Нашему театру было отведено три дня. Водитель автобуса — дядя Витя, привозил нас с утра из гостиницы и заваливался за кулисы спать. Всех его дел было: привезти во дворец, свозить на обед и ужин, а вечером после спектакля вернуть уставшую и счастливую труппу в гостиницу.
Дядя Витя — огромный пузатый, лысеющий мужик в бакенбардах и цветастой рубашке, был не особо заядлым театралом, он любил неспешные постановки во время которых нам — мелким засранцам, не нужно было носиться за задником, беспокоя его богатырский сон. Иногда дядя Витя не спал, а читал книжку лежа на куче матов в узком проходе, а на книгу была прицеплена специальная тусклая походная лампа для чтения, провод от лампы уходил в темноту, полностью перегораживая нам путь.
Когда я в первый день, во время спектакля, не выходя из образа Кая, продвигался мимо в полутьме, дядя Витя шепотом орал:
— Осторожней пацан! Переступай! Не зацепи мне шнур своей сраной шпагой!
Во второй день спектакль был без особого экшэна и нашего водилу вообще никто не побеспокоил.
Наступил день третий и последний…
Мы с успехом отыграли спектакль и с чувством хорошо выполненного долга стали собираться у автобуса. Водителя не было. Пошли искать и быстро обнаружили его в пустом театре за кулисами. Бледный задыхающийся Дядя Витя в полуобморочном состоянии держался за сердце.
Его шарахнул инфаркт…
Скорая подоспела вовремя и увезла нашего театрала в реанимацию. На следующий день за нами из Львова прибыл новый водитель автобуса вместе с женой дяди Вити. Жена даже не сразу поверила, что у супруга может быть инфаркт. Никогда никаких проблем с сердцем у него не наблюдалось, да и возраст не особо преклонный — под шестьдесят всего… но когда она кое-что рассказала нам про молодость дяди Вити — все встало на свои места.
Восемнадцатилетнего парня Витю, призвали в 41-м и в первые же дни он попал в окружение, а потом и в плен.
Несколько раз бежал, но всякий раз немцы его ловили, калечили, но повезло — не убили.
Освободили чудом выжившего узника, только в самом конце войны.

В третий день наших гастролей, дядя Витя, как и раньше не следивший за репертуаром театра, дремал на своих матах, когда в темноте, лязгая подковами, к нему приблизились тревожные тени…
В тот вечер шел спектакль «А зори здесь тихие…» и все наши костюмы до последней пуговицы были подлинные.
Потом, после больницы бедняга рассказывал:
— Я смотрю спросонья и не могу понять на каком я свете… надо мной нависла куча молчаливых немцев в касках. Когда же я почувствовал до боли знакомый запах их формы, то осознал, что это не сон… и они опять меня поймали… Один из немцев клацнул автоматом, улыбнулся и сказал:
— Гутэн абэн. Хэндэ Хох…