Ей сказали «господи, ну как же ты прожила?
фуагра не кушала, вдовы клико не пила
не каталась на пони, не охотилась на лисиц…
не бывала в Сорбонне, не видала озера Риц»
Ей сказали «боже мой, ну что у тебя за дом?
Салфетки — такая пошлость… красное на голубом
И зачем в серванте нет фамильного серебра?
Весь феншуй возмущен наличием на стене ковра.
Ей сказали «послушай, ну какие это друзья?
С ними ни в вояж, ни в поле, ни на шоппинг нельзя.
Долги берут до зарплаты, но забывают отдать…
лишь бы водку жрать и про «трех танкистов» орать.
Ей сказали «ой, ну что это за враги?
Вот у нас враги: как увидишь — сразу беги.
А твои враги так себе… Плюнуть да растереть
И снова водки пить и про «синий платочек» петь.
Ей сказали «глупости! Ну, разве ж это любовь?
Ни тебе убитых драконов, ни поверженных городов.
Ни сокровищ, ни подвигов… Ни поэм тебе, ни шелков…
Ты помысли как следует, ну… разве ж это любовь»?
Ей сказали «ладно… и вот что ты собой сама?
Дожила до пенсии, а ни красоты, ни ума…
Ни о бердяевых, ни о блаватских не поболтать.
Жаль, что ты так и не стала… Ведь могла бы стать…
А она стояла, нагнувшись над гладильной доской.
И думала: начать с этой мужней рубашки, или все-таки с той.
У той, что в клетку отвратительно гладятся рукава…
Черт… Какие после «малом спалось» должны быть слова?
Думала, что шиповнику у калитки плохо в тени…
Что хорошо бы к родителям успеть в выходные дни…
На плите выбирались из кастрюльки наружу хлеба
К приходу детей поспевалось… но все же едва.
И было ей безмятежно, а внутри специальная благодать…
Которая происходит, если нищему сторублевку пойти подать…
Тревожил только шиповник и немного прыщ на носу…
И что еще поется после рефрена «тихо в лесу»?
Но тут сказали: «Кстати, стихи твои — дурны и глупы.
С рифмой — безобразие, а уж с ритмом — вовсе кранты…
Спокойно так улыбнулась… Взмахнула от души утюжком…
Решила: Пересажу-ка шиповник… И удобрю его потом