— Сподобил Господь! Нашёлся Кешка!
- Мама, мама! Что за номера, мам?
- Прости меня, Васенька, дуру грешную! Прости, Христа ради! Прости! И ты, Кешанька…
прости, если можешь! Виновата я перед вами! Ой, как я виноватая! Давно собиралась сказать, да всё боялась… Не мой ты сын, Васятка! Не сын ты мне!
- Ой, мама: капусточка, конечно, дело хорошее, но в доме нужно держать и мясные закуски.
— Суходрищев, щас глаз на жопу натяну!
- Не, ну наболело, капитан — он выступает как директор пляжа, пошол!
— Да нет, и салат горький, и хлеб горький.
- Ты скажи спасибо, что тебя вообще позвали
— А дедушку нашего по папиной линии как звали?
- Израиль Лейбович. Я почему помню — Иван Израилевич мальчика, если родится, в честь дедушки Изей хотел назвать. А когда он умер, я думаю — назову я тебя лучше Васей, чтоб люди не завидовали.
- Тётя-мама, скажи ты мне, как на духу, как русский человек русскому человеку. Фактически я что, Изя Шниперсон?
— У, как развезло-то на старые дрожжи!
- А я тогда проводницей работала «Москва — Херсон». Я думаю, нет, не поднять мне вас.
- Да?
- Нет.
- А у тебя не белая горячка?
- Нет.
- А очень похоже.
А сиську почему много народу просило?
— Горько!
- Действительно горько! Горько видеть, как погибает для музыки такой великий человек!
- Оглохни, гнида!
Ну нет, конечно, я не расист. Но негров как-то особенно близко к себе не подпускаю.
— О, дорогая, ты уже обвенчалась?
- Иннокентий, сказать мне честно, ты с ним да?
- Да, да, да!
- Да нет! Нет, может, у нас что-то и было раньше. Но с этого дня — нет! Теперь я люблю только вас, мадам!
— Товарищ генерал армии, разрешите доложить…
- Давайте без покорностей!
— Отец, где мы?
- Ну, положим, в России.
- И на том спасибо. А чуть конкретнее?
- Тульская область, деревня Селезнёвка.
— Только вот не надо! Что вы за нация такая, если вас так легко захватить можно? Работать надо, а не водку целыми днями глушить!
- Руссофоб!
- Ну зачем так грубо-то? Просто, жид порхатый!
- Антисемит!
- Сионист!
- Юдофоб, конокрад!
— Так! Вы мне за всё ответите! Я Иннокентий Шниперсон!
- Угу, он же Автандил Калашников, он же Алёша Муромец, он же проповедник южно-корейской секты преподобного Муна Сунь Хунь в Чай.
— Всем оставаться на местах! Это ограбление!
- Ты что охренел, какое ограбление?
- Пардон, это погром!
- Лёша, перестань!
Такой засол дай Бог каждому.
— Мама, мама!
- Что?
- Я ваше горе готов разделить, но по пунктам. Первое: Варя помирает — это кто?
- Это? Варвара, сестра моя родная! Она вам с Кешкой мама-то, не я!
- Ну допустим. Второе: этот в соседней комнате?
- Иван Израильевич?
- Угу.
- Папаша ваш, настройщик рояля он был. Варя-то, она уборщицей в Доме Композиторов работала — он на неё и настроился, хотя и старше её был на 52 года. Нет, записались они, всё чин-чином. Пока она с пузом ходила, он ей всё на рояле играл Бетховена там, или Родиона Шедрина…