Всё волновало: голос и походка,
И сдержанный ёё угрюмый пыл.
Конечно, дурочка, конечно, сумасбродка
А мне-то что — ведь я ёё любил!
Мне не забыть полета этих линий,
Густых волос, спускавшихся к ногам.
Недаром вновь, как ветер над пустыней,
Я нёсся к ней — к Азовским берегам.
Но был октябрь… Меня уже не ждали
И с моря дуло холодно и зло.
И слушал я, как волны рокотали
И по песку какой-то сор несло.
А всё-таки она была такою
И навсегда останется такой:
Под майским ветром, под моей рукою
Немногословной, вздорной, молодой…