Забвению вопреки, в тишине между строк,
Где пылятся схемы, рецепты и сроки,
Живёт аксиома: наш разум — порог,
Что стоит между нами и вымыслом тревоги.

И если ступить за черту, в белый кабинет,
Где в колбах томится дыханье невзгоды,
То мир наш, ажурный и полный примет,
Наполнится шепотом: «Вот вам невзгоды».

О, нет, я не вверюсь металлу и стеклу,
Что ищут изъян в этой плоти хрустальной.
Я мыслю себя у подножья скалу,
Где ветры поют о целительной дали.

И я пронесу этот дар, этот свет,
Сквозь дождик осенний и зной лихорадки,
Чтоб в сотый свой год дать себе же ответ,
Что мысль — это лучший из всех эликсиров и сладких капель.

Ты — вдохновитель. Ты — идея.
Та самая, что в полуденный зной
Вдруг осенит, как вспышка фейерверка,
Жемчужных скачек лотерея.

Ты не для всех. Ты — для избранных,
Кто видит жемчуг в каплях дождевых,
Кто ставит жизнь на незнакомый номер
И выигрыш находит в самом финише.

Ты — авантюра чистого полёта,
Где выигрыш — не звонкая монета,
А сам полёт, порыв, дрожанье сердца,
Что обогнало тень своих сомнений.

А талант… Он не трудится, не мучается в поту,
Он не просит ни гроша, ни славы, ни похвал.
Он струится, как родник из-подо льда, — я не солгу, —
И, смеясь, выдаёт свой алмазный привал.

Он поёт, потому что не может молчать.
Он рисует, ибо глазам тесно в черепе.
Он танцует, чтоб ветру себя передать,
И легкостью бытия наполняет толпу и ступени.

Он не думает: «Выдам». Он просто дышит тобой,
И в дыхании этом — вселенная, ритм и закон.
Он — дитя, что несёт свой рисунок, простой,
Но в нём — ключ от всех дверей, что замком заперты в нём.

И мысль бывает разной. Порой — рассыпчата, проста,
Как та картошка, что варят в котле у огня.
Её не жаришь в масле сует и звона,
А варишь в воде безмятежного тихого дня.

Пока она мягкой не станет, пока не пронзит
Её светлость всю плоть, до самой сердцевины,
Пока не поймёшь, что она не болит,
А как тёплый воск, заполняет все трещины.

И тогда её можно вкусить — без специй, без лжи,
И утолить ею голод скитаний земных.
О, простая еда! Как же ты хороша,
Когда в мысли-картофелине — весь смысл бытия сокровённый.

И если б слова не сплетались в узор,
Не находили друг друга в ночи, как любовники,
Земля не узнала б певцов — этих странных актёров,
Что правду свою объявляют через укор.

Поэты б в мире не рождались, их б не манила строка,
И не было б музыки — дочери рифмы тайной.
И не было б соловья… Ведь его песнь — легка,
Но в ней — тот же ритм, та же грусть бесконечная, тайная.

Он поёт не для нас, а потому, что must,
Потому что в горле рождается тот же напев,
Что и в сердце, где каждая строчка — чувство,
Где любая мысль, окрылённая рифмой, права.

Так давайте же мыслить, творить и не сметь
Отдавать свой алмазный покой на сужденье холодных приборов.
Мысль — материальна. И в этом — ответ.
И здоровье — наш выбор. И мир — наш поводырь