Возвращение из Пограничья

Возвращение из Пограничья не было триумфом. Это было бегство сквозь рвущиеся швы самой реальности. Лин Дун, прозванный «Зимним Громом», вел группу по тропам Временных Разломов — следам древних катаклизмов, где пространство все еще кровоточило ранами-порталами, мерцавшими гнилостным серебром, и трещинами, источавшими свинцовый туман забытых эпох. Воздух вибрировал обрывками проклятий и призрачным звоном клинков, эхом сражений, отгремевших до рождения звезд. Его посох, вытесанный из сердца Утонувшей Звезды и отполированный веками, рассекал иллюзии и временные ловушки с пугающей легкостью. Но в его глазах, глубоких как колодцы в бездну, горела не только стальная решимость. Горела тупая, выжженная временем боль от лет разлуки и холодная, как космический вакуум, ярость за предательство секты Белого Лотоса.

Тень Белого Лотоса и Пробуждение Скорости

Синьюэ шла рядом с Лин Фэном, ее пальцы впивались в потускневшую Слезу Вечной Зимы, ледяная твердость камня едва сдерживала тревожное биение ее сердца. Она видела, как Лин Дун на ходу вбивал в внука не приемы, а основы:
 — Сила Якоря — не в мышцах, мальчик. Она в фокусе. В умении выковать Волю в острие копья. Твой «Гром Пробуждения» был диким лесным пожаром. Теперь учись концентрировать. Сожми бурю в иглу. Представь не луч, а алмазную иглу своей Незыблемости.

Лин Фэн стиснул зубы. Его Суть, сплавленная с Волей деда, бушевала внутри него могучим, неукротимым потоком расплавленного металла. Каждая попытка сдавить ее в «иглу» отзывалась раскаленным гвоздем в висках и теплой струйкой крови из носа. Он чувствовал себя безумным кузнецом, пытающимся ковать молниями голыми руками.

Их настигли внезапно. Не Стражи Порядка. Искатели Белого Лотоса. Трое, в белоснежных одеждах, белизна которых резала глаза, как солнце на леднике, с вышитыми золотыми лотосами, каждый лепесток — капля расплавленного солнца. Их ци струилась чистой, медово-теплой волной, но под ней сквозила бездушная, ледяная расчетливость, как стальной клинок в шелковых ножнах. Они двигались с жуткой, механической синхронностью, словно марионетки, управляемые одной невидимой нитью. Их атаки — лучи сконцентрированного света, ослепительно-белые с золотой окантовкой — резали камень с шипением расплавленного стекла и испепеляли древние деревья, оставляя лишь черные, дымящиеся пни, пахнущие гарью и смертью.
 — Щиты! — прорычал Бо Хай, бросаясь вперед с тяжелым щитом из шкуры ледяного зверя Пустоши, искрящимся инеем даже в этом аду. Цзянь метнулся вбок, его тело, закаленное в горниле Циня, стало живой скалой для Чжиру. Лин Дун лишь едва заметно усмехнулся, его посых описал в воздухе небрежную дугу — и первый луч света разбился о невидимую стену чистой Воли с оглушительным хрустальным звоном, рассыпавшись мириадами искр, как стекло о скалу.

Но один луч выбрал цель. Лань Синьюэ. Она инстинктивно бросилась прикрыть Лин Фэна, погруженного в мучительную внутреннюю битву. Светящееся копье, свистящее и пожирающее воздух, метнулось к ее груди. Она среагировала, подняв Слезу, пытаясь воздвигнуть ледяной барьер. Но Слеза была истощена! Лед полз слишком медленно, кристаллизуясь с жалким хрустом, едва прикрывая половину тела.

«НЕТ!» — мысль пронзила мозг со скоростью падающей звезды. Страх за Лин Фэна, жгучий как уголь, ярость за свою беспомощность, отчаяние от жалкой медлительности льда… И в этот миг она увидела. Не ци. Золотую нить, туго натянутую меж ее сердцем и Якорем Лин Фэна. По ней стремительно, как удар молнии, пронесся Импульс. Импульс стремительности, жгучий, нетерпеливый, отголосок его попыток сжать Волю в иглу. Он вонзился в ее собственную волю, как заноза, требуя действия.

Ее тело сорвалось в сторону. Не шаг. Не прыжок. Срыв с якоря. Мир превратился в размазанные водовороты цвета и света. Смещение. Стремительное, пугающее, почти не принадлежащее ей. Как дуновение пронизывающего до костей ледяного ветра. Светящееся копье пронзило лишь ее мерцающий, как мираж, послеобраз, оставив на скале глубокую, дымящуюся вмятину, пахнущую озоном и расплавленным кремнием. Сама Синьюэ оказалась в трех шагах, шатаясь, ее сердце колотилось, как пойманная птица. На месте, где она стояла, остались… не просто кристаллы, а крошечные, идеально ограненные сосульки, висящие в воздухе и медленно тающие, искрясь холодными радугами. След ее невероятного рывка. Физический отпечаток мгновенного пути духа.

«Лунный След»: Рождение Скорости Духа
 — Интересно… — протянул Лин Дун, легко парируя очередной луч. Его взгляд скользнул по ледяным следам-сосулькам. — Не ци. Не телепортация. Ты… схватила миг между намерением и действием, девушка. Использовала его импульс, как лыжник — склон. Но это как ходить по лезвию бритвы. Твой дух хрупок для таких скоростей. Можешь сорваться в безумие.

Синьюэ втянула ледяной воздух. Она поняла. Цена рывка — не сила, а ощущение собственного «я». Мир вокруг плыл и искажался, звуки доносились глухими и растянутыми. Это было похоже на стремительное падение в бездну по горизонтали. И ледяные следы… они были не побочным эффектом. Они были спасительным якорем, кристаллизацией пройденного пути, точкой опоры для души в этом безумном скольжении.

Бой закончился как обрубленный. Лин Дун, не тратя лишних движений, просто шагнул вперед. Один шаг — и он оказался меж Искателей, как тень. Его посох черного дерева коснулся груди первого — легко, как прикосновение пера. Искатель окаменел, его глаза остекленели, свет из них угас. Он рухнул как подкошенное дерево. Остальные, охваченные первобытным ужасом перед этой немыслимой мощью, отступили и испещрились, растворяясь в складках пространства — видимо, с помощью дарованных сектой артефактов.
 — Шпионы, — холодно хмыкнул Лин Дун. — Прислали щупальца проверить слухи о «возвращении призрака». Теперь они знают. И пришлют что-то посерьезнее. Двигаемся быстрее тени.

Уроки «Снежного Призрака» и Цена Скорости

Дорога к владениям секты лежала через Замерзшее Море Шипов — бескрайнюю равнину, покрытую гигантскими ледяными кристаллами, выросшими как чудовищные клыки из недр мира. Они вздымались на десятки саженей, искривленные, зазубренные, переплетенные в смертельные арки, острые как мечи и холодные как сама вечность. Солнце, бледное и далекое, отражалось в их гранях миллионами ослепительных, колющих глаза бликов. Идеальное место для засад… и суровых тренировок.

Лин Дун, внимательно наблюдая за Синьюэ, взялся за ее обучение: — Скорость, которую ты схватила — не тела. Тело — тяжелый якорь плоти. Это скорость самого духа, оторвавшегося от причала времени, скользящего по острию мига между ударом сердца и следующим вздохом, между прошлым и будущим. Твоя стихия — лед. Лед не статичен. Он меняет состояние. От воды к камню в мгновение ока. Используй это. — Он резко указал на гигантский кристалл, синеющий как глубинный океанский лед. — Дотронься. Ощути его холод не как боль, а как чистоту, как абсолютную тишину между атомами. Душой. Растворись в нем. Стань этим холодом. Позволь ему заполнить тебя до краев, стать твоей сутью. А потом… позволь духу сорваться вперед, как сжатую пружину, увлекая тело, как щепку в стремительном, неумолимом ледяном потоке.

Синьюэ повинуясь, прижала ладонь к ледяной грани. Первые попытки были мучительны — короткие, спазматические рывки, оставляющие рваные, как застывшие брызги, ледяные следы, после которых ее выворачивало от головокружения и чувства полной потери себя во времени и пространстве. Она кусала губу до крови, соль и медь которой были единственным реальным вкусом в этом ледяном аду, но сжимала Слезу и пыталась снова.
Прорыв случился на рассвете. Солнце, низкое и холодное, окрасило ледяные шипы в кроваво-багровые тона. Отряд Искателей Белого Лотоса, больший числом и сияющий мощью, вышел из-за кристаллической гряды. Их лидер, старик с лицом, высохшим как древний пергамент, поднял посох с сияющим, как малое солнце, лотосом:
 — Предатель Лин Дун! И осквернитель с Якорем Забвения в душе! Сдайтесь! Свет Лотоса…

Он не договорил. Синьюэ не исчезла. Она рассыпалась. Растворилась в морозном воздухе мириадами сверкающих ледяных пылинок. На ее месте осталось лишь легкое инеистое облачко, похожее на дыхание ледяного дракона. Следующий миг — она материализовалась уже между передними Искателями. Не атакуя. Просто пронеслась сквозь их строй, как призрачный северный ветер. За ней тянулся не след кристаллов, а серебристо-голубая, туманная лунная дорожка, мгновенно замерзающая в воздухе тончайшим, хрупким ледяным мостиком, хрустящим под невесомостью.

Искатели остолбенели в шоке. Их ряды смешались, стройность атаки рухнула. В этот миг обрушился Лин Дун. Его посох метался как черная молния, не убивая — он касался ключевых точек на телах, и Искатели валлились как подкошенные, их ци парализована всесокрушающей Волей старика. Бой длился меньше десяти ударов сердца.

Синьюэ стояла в десяти шагах за стройем поверженных врагов. Она дрожала, как в лихорадке, зубы стучали, с ее губ капала алая кровь, яркими каплями на белоснежный иней у ее ног. Но в глазах, широко распахнутых, горел лихорадочный восторг открытия и непоколебимая, ледяная решимость. — «Лунный След»… — выдохнула она, смотря на свою руку, покрытую узором инея. — Я… могу. Но каждый шаг… он как прыжок в ледяную бездну. Дух рвется вперед, а плоть едва поспевает, грозя разорваться. Нужно… больше якорей. Кристаллов-ступеней. Больше воли. Чтобы не потерять себя в этом беге.

Врата Иллюзий и Запретная Библиотека

Секта Белого Лотоса предстала перед ними не крепостью, а соблазнительным, душистым миражом. Белоснежные павильоны с изогнутыми, как лепестки, крышами висели среди облаков, соединенные мостами из радужного света, который переливался как масляная пленка. В воздухе витал сладкий, приторный аромат лотосов и что-то еще, сладковато-гнилостное, и звучала умиротворяющая, усыпляющая музыка. Иллюзия абсолютной гармонии и чистоты, от которой тошнило. Лин Дун скривился, словно почувствовал трупный запах:
 — Фасад. Под ним — гниль и страх. Врата охраняются «Лабиринтом Светлых Помыслов» — иллюзией, подменяющей реальность блаженным ядом забвения. Слабовольных он пожирает навсегда.

Он сделал шаг вперед, но Синьюэ резко вышла перед ним: — Позвольте мне. Моя скорость… «Лунный След»… он не просто для рывков. Он… рвет связь с реальностью. На миг. Я могу пройти Лабиринт, не вкушая его иллюзий. Как тончайшая игла сквозь ткань.

Безумие. Но Лин Дун, всмотревшись в ее решительный, ледяной взор, кивнул: — Иди. Мы — твой тыл. Если оступишься… вытащим. Или сотрем эту секту с лица земли.

Синьюэ глубоко вдохнула, ощущая холодный металл Слезы в ладони. Закрыла глаза. Сжала в кулаке Слезу Вечной Зимы до боли. Ощутила холод не камня, а вечной мерзлоты мирового ядра. И импульс от Лин Фэна — его веру, горячую как кузнечный горн, его тревогу, острую как игла. Она сорвалась. Сознание метнулось вперед, вытянувшись в ледяную стрелу. Дух помчался по тончайшей ледяной нити, пронзающей многослойный шелк иллюзий. Тело последовало, оставляя за собой зияющие, чернещие разрывы — кратковременные шрамы на полотне Лабиринта, мгновенно затягивающиеся молочным, мерцающим инеем. Она видела соблазны: мир без борьбы, тепло детства с матерью, Лин Фэна сияющим от силы… Но они скользили мимо, холодные и пустые, как сон, не цепляя. Ее реальность была здесь — ледяная нить, жгучая боль в руке от Слезы, и цель впереди.

Она прошла. Врата, огромные, из безупречного белого нефрита, бесшумно распахнулись перед ней. Охранники лишь почувствовали ледяной вихрь, дернувший плащи, и увидели неясный, мерцающий силуэт, уже растворяющийся в синих сумерках павильона Запретной Библиотеки — места, куда непреложно указывал Глаз Истока.

Внутри Змеиного Гнезда. Осколок в Сердце Лжи.

Библиотека была огромной, подавляющей своим безмолвным величием, и зловеще пустой. Стеллажи из черного дерева, темного как ночь без звезд, уходили ввысь, теряясь в тенях под сводами, уставленные свитками в шелковых футлярах цвета слоновой кости и артефактами, излучавшими тихое, разноцветное и тревожное сияние. В центре зала, на алтаре из гладкого белого мрамора, под куполом, расписанным мерцающими золотыми лотосами, лежал Осколок. Не черный камень. Кусок абсолютно безупречного прозрачного кристалла, внутри которого пульсировало крошечное, многоцветное пламя — живое, дышащее, как капля первозданного солнца. Он вздрогнул при ее приближении — Слеза на ее груди вспыхнула глубокой, тревожной синью, а по ее коже пробежали мурашки одновременного влечения и отторжения от родственной, но враждебной Сути.

Воздух сгустился, стал тягучим, как смола. Из тени за алтарем выплыл человек. Молодой, слишком красивый, как идеально вырезанная кукла, в безупречных белых одеждах Старшего Ученика. Его глаза были пусты и холодны, как у мертвой рыбы, но в них горела искра холодного, бездушного искусственного интеллекта. — Вторжение. Обнаружено. Осколок Сердца Солнца под угрозой. Активация протокола «Чистое Пламя». — Голос скрежетал, лишенный интонаций. Он поднял руку, и вокруг него вспыхнули и завихрились сложные световые руны — геометрически совершенные, вращающиеся с пугающей скоростью — не защитные, а всепожирающие. Воздух затрещал от накапливаемой энергии. Готовился луч ослепительно-белого, сжигающего саму мысль света, способного испепелить все в радиусе зала, обратив мрамор в стекло, а кости в пепел.

Синьюэ замерла, ледяной ужас сковал горло. Атаковать? Бежать? Осколок был так близко, его пламя манило и обжигало взгляд! Она вспомнила слова Лин Дуна о концентрации. Вспомнила жгучую боль от «Лунного Следа». И поняла: спасение в невозможной точности и безумной дерзости.

Она активировала «Лунный След». Но не для рывка. Для истощающей, безумной вибрации. Ее тело замерцало, дробилось на сотни инеистых отражений. Она расплывалась в глазах противника, оставляя после себя эфемерных двойников из инея — мимолетные отвлекающие миражи, тающие под лучами света с шипением пара. Она двигалась зигзагами, хаотично, как метель, каждый шаг — микро-рывок, каждый — как удар ножом по душе, сжигающий ее дух, но неумолимо приближающий к алтарю. Лучи света прожигали воздух, шипя и плавя камень, испаряли ее ледяных двойников в клубы белого пара, плавили мрамор в лужи раскаленного стекла, но не могли настигнуть саму ее — скользящую между мигами, как призрак между каплями падающего дождя, неуловимая, неосязаемая.

Она впрыгнула на алтарь. Рука с Слезой Вечной Зимы вонзилась к Осколку Солнца. Холод и Жар столкнулись, пространство взвыло от противоречия. Защитные руны алтаря вспыхнули ослепительным заревом, пытаясь стерть дерзкую воровку. Старший Ученик перенацелил луч прямо в ее спину.

В этот миг Синьюэ отбросила страх. Она вобрала весь холод Слезы, всю свою Волю, всю стремительность «Лунного Следа»… и вонзила в точку контакта. В пальцы, онемевшие от жара Осколка, сжимающие Осколок Солнца. — «Ледяной Всплеск!» — ее шепот прорвался сквозь рев энергии, тихий, но полный нечеловеческой силы.

Тишина. Абсолютная тишина и абсолютный нуль. Микро-область пространства вокруг ее руки и Осколка схлопнулась. Мгновенно замерзла до состояния, выключающего саму возможность движения. Световой луч застыл на месте, вмороженный как в идеально прозрачный янтарь. Защитные руны погасли, скованные инеем, их свет замерз в причудливых сталактитах. На долю секунды. Мир остановил дыхание. Этого хватило.

Синьюэ вырвала Осколок Солнца из гнезда, почувствовав его яростный, обжигающий пульс в ладони. И сорвалась в «Лунном Следе» назад, оставляя за собой сюрреалистический коридор из замерзшего света, кристаллизованных рун и клубящегося пара. Старший Ученик застыл, его система захлебнулась противоречивыми данными: цель исчезла, Осколок похищен, атака нейтрализована… КАТЕГОРИЯ: НЕОПРЕДЕЛЕННАЯ АНОМАЛИЯ. АКТИВАЦИЯ ПРОТОКОЛА «ПУСТОТА».

Исход

Она вылетела из библиотеки как пущенная из пращи, прямо в крепкие объятия Лин Фэна. Его руки обхватили ее, чувствуя сильную дрожь истощения и пронизывающий холод, смешанный с жаром, идущий от Осколка Солнца в ее сжимающей его руке. Вдали уже нарастал гул тревожных гонгов секты, звучащих как погребальный звон.

Лин Дун смотрел на Осколок, пульсирующий в дрожащей руке девушки, потом на Синьюэ. В его глазах, обычно суровых, как скалы Пограничья, мелькнуло искреннее, тяжело доставшееся уважение.
 — «Ледяной Всплеск»… — тихо пробормотал он. — Ты не просто скользишь, девушка. Ты останавливаешь время в точке. На миг. Путь «Снежного Призрака»… твоя мать лишь касалась такого. — Он резко повернулся. — Теперь бегите! Я прикрою. Встреча у Камня Плача, в старом городе. И помните… — его взгляд стал холоднее льда Море Шипов, — истинные хозяева Осколков уже видят. Игра в прятки окончена. Следующая битва будет не с пешками, а с королями и королевами этой шахматной доски. Готовьтесь. Ибо они придут за своим.

Он развернулся к высыпавшим из павильонов воинам секты, его черный посох замер в боевой позиции. Аура его Воли сгустилась до физической тяжести, давящей на грудь. Лин Фэн, крепко поддерживая Синьюэ, с Бо Хай и Чжиру бросились прочь из опоясанного сладкой ложью и злобой ада Белого Лотоса. У них был Осколок Солнца. У Синьюэ — новая, обжигающе-опасная сила. И у Лин Фэна — ясная, как утро цель: понять, как сплавить Осколки в оружие против истинных властителей Пустоты, пока его дед один сдерживает гнев предателей. Путь к вершине требовал не только силы духа, но и скорости, способной обогнать саму неумолимую поступь судьбы.