Альберт Солтанов — тонкий и глубокий художник, размышляющий в своём живописном творчестве об окружающем нас мире и месте в нём человека.

Название этой картины является цитатой из Книги Бытия: «…не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого — зло от юности его» (Быт 8:21). Оно относится к потомкам Праведного Ноя.

После того, как завершился всемирный потоп, и Ной получил повеление выйти из ковчега, он в первую очередь принес жертву Богу, поблагодарил Бога за свое избавление от смерти в водах потопа и получил обетование.
Но обетование это было дано не только конкретно Ною, но в его лице и всем его потомкам, то есть всему человечеству.

На представленной картине художник изображает землю после Великого Потопа. На первом плане мы видим гору Арарат, с останками Ноева ковчега, полуразрушенного, с потемневшими от времени деревянными бортами. На обломках этого величественного сооружения сидит голубь — символ Божественного благоговения, радостной вести праведному Ною об окончании потопа и начала новой жизни.

На втором плане изображена горное плато, представляющее собой равнину с зеленеющей на солнце травой. Вдалеке пасутся овцы, символизирующие послепотопное человечество, слушающее голос своего пастыря -Бога и возносящее Его в молитвах.

У подножия горы раскинулись бескрайние долины с растущими виноградниками и зеленеющими полями. В буйной зелени видны черепичные крыши домов, где расселились люди, занимающиеся возделыванием земли и выпасом скота.

Над мирным прекрасным пейзажем раскинулось голубое бескрайнее небо с плывущими кучевыми облаками. Тихая гладь виднеющегося вдали озера создает ощущение умиротворения и покоя — отныне Господь не наказывает человечество, потомки Ноя, расселяясь, наполняют обновленную землю, исполняя Божественные заповеди, трудясь в поте лица своего и вознося хвалу Господу-Вседержителю за мирное и благополучное бытие.

Картина создает ощущение покоя, светлой радости. Сочетание светло-зеленого, желтого и голубовато-бирюзового цветов усиливают эмоциональное настроение, открывая зрителю картину мирной и безмятежной жизни обновленного человечества.
***
На переднем плане работы крупно изображен фрагмент остова разрушающегося ковчега. Но взгляд зрителя стремится вдаль, вглубь изобразительного пространства, где показана спокойная безмятежная жизнь. Слева — белые городские стены, возле которых мирно пасутся овечки, справа, вдали, угадываются деревни, сады, виноградники. Разноплановость, разноуровневость изображаемого позволяет художнику многомерно показать пространство спокойной благостной жизни, наполненной радостью, светом, теплом. Этому ощущение безмятежности, радости, тепла создают сияющее светлое небо, сочетание в работе оттенков охры, оттенков зеленого. Кажется, и не было никакого потопа. Но что-то не дает зрителю, вглядывающемуся в пространство картины, полностью успокоиться, что-то его тревожит. Этим «что-то» оказывается не сразу обращающее на себя внимание изображение ворона, которого Альбер Солтанов сознательно сделал не сильно контрастирующим с окружающей безмятежностью, чуть-чуть усилив его по цвету.

Ворон был первой птицей, которую Ной выпустил из ковчега, чтобы проверить, не отошли ли воды. Но ворон не вернулся (См. Быт. 8:7).
Святитель Иоанн Златоуст объясняет, что ворон — нечистая птица — не вернулся обратно в ковчег потому, что является падальщиком, а пищи на земле, только очищенной от волн потопа, для него было предостаточно. Вот он и остался питаться
человеческими останками и останками животных.

Образ ворона и в сознании людей, и в культуре часто мыслится как «нечистый», недобрый, в лучшем случае — не несущий никаких вестей, в худшем — несущий дурные, порой он — символ неминуемости беды, безысходности.
В картине Альберта Солтанова ворон как раз напоминание о том времени, когда эта птица летала и клевала, согласно указанному толкованию святителя Иоанн Златоуста, останки тел погибших во время Всемирного потопа. О том времени, которое люди, живущие в этом пасторальном мире, кажется забыли.

И наш взгляд вновь возвращается к переднему плану, к остову ковчега, который притягивает к себе внимание, как бы нам не хотелось вглядываться в прекрасные дали.

Ноев ковчег — ковчег спасения конкретных людей — это и прообраз ковчега спасения человечества — Церкви. Не случайно даже собственно здание христианского храма связывается с кораблем, не говоря уже о Церкви в мистическом, символическом смысле. Только на этом корабле люди могут спастись, переплыть бушующее море в здешнем профанном мире и оказаться в мире Горнем.
Разрушающийся ковчег ни в коей мере художник не ассоциирует с Церковью, поскольку «и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:18). А вот отношение людей к Богу, их отход от Него, от Церкви — это и есть то самое погружение в бездну «вод», и гибель в этой бездне, хотя Ковчег спасения человечества открыт абсолютно для каждого. Сколько раз человечество продолжало делать это, ничему не научаясь!

Господь всегда держит Свое слово, но люди, с дарованной им свободной волей, как показывает многотысячелетняя история человечества, сами прекрасно умеют уничтожать и землю, и друг друга.
Знание о бывших катастрофах человечества и предчувствие грядущих — и в изображении ворона, и в том, что остов ковчега, почти разрушенный, подчёркнуто вынесен на передний план. Люди ничему не учатся, и новый ковчег вряд ли построят… К тому же они, как говорилось выше, сами стараются отойти от Ковчега спасения.