— Я убил человека.
— Да Вы что? А снежного человека тоже Вы убили?
— Тварь я дрожащая или право имею! Это я Раскольникову подражаю, по Достоевскому!
— Аа! Вы сатанист!
— Я писатель!
— Нет, Вы убили человека и снежного человека и проповедуете сатанизм!
— А Вы точно редактор?
— Я следователь!
— А как Вы узнали про мою первую строчку романа?
— А Вы на улице с девушками знакомились, а тут мы как раз и выяснили, что Вы признались в убийстве человека!
— Как? Я же это Достоевскому подражал!
— Нет! Вы искали на улице снежного человека, Вы сатанист и хотели убить еще с десяток человек!
— Что? Вы не следователь, Вы сатанист!
— Это Вы сатанист!
— Нет, это Вы сатанист!
PS. Прошло 10 лет.
— Это Вы сатанист!
— Нет, это Вы сатанист!
— Это Вы сатанист!
— Нет, это Вы сатанист!
(у них заело).
Прошло еще 10 лет.
— Но почему вы решили, что я сатанист?
— Ну, наверное, потому что вы говорили о убийствах и снежных человеках, смеялись диким смехом и кинжалом делали знак креста на зеркале.
— Это была шутка! Хотя, может быть, я и перестарался, извините.
— А что сейчас желаете делать?
— Я бы предпочел закончить свой роман и опубликовать его, а вы, может быть, найдете кого-нибудь более опасного, настоящего сатаниста, чтобы свои доклады писать.
— Это вы меня так воспитываете?
— Нет, это я вас так завершаю. Всего доброго!