Отбелен мир земной, отмыт,
отмолен в церкви
верной паствой.
Спиралевидные дымы
уличены в непостоянстве —
явился, как всегда, не зван
стыл-ветер —
уличный всезнайка.
Стоят под небом Рождества
дома в тулупах наизнанку.
Кто печку топит, кто камин,
отогревая души чаем,
а ветер крутит снегом и
бельё застывшее качает.
Он дует в рукава рубах,
и подвывает, словно шавка.
Избы заброшенной труба
красуется в песцовой шапке.
Всё небо кутается в шаль,
что снизу кажется пуховой…
и день, пятак в горсти зажав,
никем не понятый уходит.