Тишина на душе… Полуявь-полусон…
Вот уж стрелки слились по привычке в объятье.
Розенбаум грустит всё под тот же «Бостон».
Кровь по коже… Ах, нет, — это алое платье.

У окна погружаюсь, как в пекло, в себя.
Занавеска крылом над пустою кроватью.
Ветки раму назойливо в ночь теребят,
И огарок луны золотою печатью.

Двадцать было давно. Счет потерян годам.
Но душа мотыльком каждодневною ратью
По твоим еле-еле заметным следам…
Поменять бы на серое алое платье.
… показать весь текст …

Знаю, больно плутать по холодной и скользкой дороге,
если небо беззвёздно… беременно мрачною тьмой.
Ночь всегда испытанием гневно-безумным. Прологом,
если ангела нет и не будет уже за спиной.

Если всё отгорело и полон отчаянья выдох,
и не радует чистый немыслимо девственный снег…
Ты бывал многократно в подобных с судьбою гамбитах —
ты душою сармат кочевой… Древний скиф… Печенег…

Так чего же бояться, алтарь твой свободен от скверны.
Независим холодной надменной и дикой душой.
Часто дань для тебя всеобъемлюща и непомерна,
что не страшно бывает пред собственною нищетой.
… показать весь текст …

Живём, в рулетку русскую играя,
что ни сюжет, то дерзость эскапады.
Один на полпути дорогой к раю,
другой уже почти в объятьях ада.

Душа подранком, а порой навылет.
И вечное скольжение по краю.
Бог он того… он шею-то намылит…
И бес пятак, поверьте уж, — надраит.

Но притяженье с неизвестным жёстче,
рельефнее иллюзий странных связи.
Не Гейгера включили душам счётчик,
и не лечебные врачуют грязи.
… показать весь текст …