В деревне пахнет малиной, навозом, дымом.
Поехать в деревню бывает необходимо,
как минимум — чтобы присесть на пень у забора.
Присядешь и пьёшь ноздрями сырую свободу.
Гуляет важная курица, лает псина.
К ладони шершава тёплая древесина.
Друзья пьют портвейн, режут овощи, жарят мясо,
костёр под их хохот пляшет неугасимо.
И ты вспоминаешь, как видеть, дышать, смеяться,
и остро, как голод, в тебе возникает сила.
Ты сразу, как в детстве, умеешь разные штуки:
к примеру, удерживать солнце в стакане чая,
предчувствовать писк комара, слышать сердце в стуке
вечернего дятла, с восторгом разглядывать руки,
практиковать обратимое одичанье.
В деревне всегда засыпаешь минут за десять.
И снится тебе, что ты — поле, река, крапива,
и яблоня, по которой лазают дети,
и жук, в направлении солнца летящий криво.
В тебе ничего не болит, не торчит осколком,
ты только бескрайняя сила, сплошное лето.
А утром ты снова проснёшься — ровно во столько,
чтобы ещё мгновение помнить про это.
Ты лето. Ты сила. В груди твоей жарит солнце.
В глазах твоих — небо. В руках твоих — пульс эпохи.
Короче, поеду в деревню, взгляну на сосны,
поем, наконец, земляники в июльском поле.