К моей знакомой приехала дочка. Девочка тринадцать лет не была в России. Теперь она дама, многое не помнит и многого не понимает. Увидев на улице собаку, спрашивает:
— Мам? А чья это собака? Кто ее хозяин? Как это нету? А кто же ее накормит? А как же она улицу перейдет — ведь тут машины…
В Америке просто так, сами по себе, собаки по улице не ходят… Вот девочке и чудно.
Это — присказка…
В 14.55 в Задонской ветеринарной станции раздался звонок.
— У меня во дворе в дровах чья-то собака… Она приползла к нам с улицы… Она кричит… Она умирает… Ее машина, наверное, сбила. Что делать?
— Это не к нам. Вам — в коммунальную службу. Они там по части бродячих собак…
14.59. В коммунальной конторе энтузиазма по поводу ситуации не выказали. Но после повторного звонка обещали выслать машину. После третьего звонка, впрочем, пояснили, что автомобиль в ремонте…
Потом были звонки в мэрию, в редакцию местной газеты — безрезультатно. Снова звонок в ветстанцию.
— Она в крови… Собака… Сделайте что-нибудь! Скоро дети придут из школы. Они испугаются! Это же страшно…
— Если хотите, привозите ее сюда, тут посмотрим…
— Но как? Она же не подпускает! Ну давайте мы за вами машину пришлем?
— М… м.
Через час, наглотавшись таблеток (давление!), Надежда Петровна (она первой забила тревогу по поводу собаки) позвонила моей жене (они подруги). Будучи человеком деятельным, жена тут же села к телефону и начала названивать. В ветстанцию, в коммунальную службу, в мэрию… Всюду отмахивались или зачитывали инструкции, по которым бродячих собак следует отлавливать и… А поскольку звонков было много, все думали: да скорей бы уж она околела, эта собака.
А в ветстанции даже обиделись:
— Что вы меня отчитываете? У меня нет крыльев, я не могу кружить над этой собакой — кто-то ведь ее должен держать.
— Во дворе полно людей, они помогут…
— Вот вы все такие сердобольные… А лучше бы не распускали собак…
— Может быть, все-таки перейдем к делу? — теряла терпение жена.
— Она бродячая? У нее есть хозяин? — продолжали допытываться ветеринары.
— Вы знаете, она не говорит. Только скулит и имени не называет…
— Вот вы все такие сердобольные… — продолжали нудить на том конце провода.
— Так что вы предлагаете? Палкой по голове ее стукнуть, чтобы больше вас не беспокоить?
— Хорошо, приедем…
В 17.06 (через два часа после начала переговоров!) на место выехал сам главный врач ветстанции. И все сделал как надо. Собаку усыпили. При этом ветеринар напомнил инструкцию: бродячими собаками должна заниматься коммунальная служба…
Снова объяснять врачу, что речь шла о раненом животном, было бессмысленно. Как и звонить в коммунальную службу: у них машина в поломке, рабочий день закончился, да и к бродячим собакам отношение брезгливое. Поэтому муж Надежды Петровны сам похоронил пса. Но дети (которые пришли из школы) успели сфотографировать его, еще живого. За несколько минут до смерти. Во весь снимок — собачьи глаза. Полные мольбы и ужаса…
Вот и вся история. Простая и унылая, как сношенный сапог. У нас и к людям порой относятся, мягко говоря, не очень, а тут — собака. Бродячих псов на каждом перекрестке — своры. Это потенциальные бандиты, но еще вчера — чьи-то Рексы, Рэмбо и даже Цезари. Их предали люди, и они мстят им, сами того не ведая. Какой-либо вменяемый закон эти своеобразные взаимоотношения (как в Штатах) не регулирует. И только если в вашем дворе (подъезде) дико завоет недоубитый пес, тогда проблема коснется вас лично. Хорошо, если в этом подъезде будет жить коммунальный начальник или хотя бы врач…
Два года назад на лыжной базе под Задонском случилось ЧП. Кабан покалечил Катьку — местную дворнягу. Она как-то доползла до конуры и приготовилась умирать. Но Геннадий Шамшеев, тренер, повез ее в районную ветстанцию. Там собаку не приняли — не жилец, слишком серьезные травмы. И тогда Катьку повезли в Воронеж, где объехали… пять клиник. Ее не хотели брать, так как не было справки о прививке (что справедливо). Но в одной больнице все-таки решились. Пять часов шла операция. Собаке «собрали» раздробленную челюсть, загипсовали сломанные ребра, наложили корсет на шею, а вот одну лапу пришлось ампутировать. Так на трех она теперь и бегает. А на людей больше не лает, думая о них что-то свое, собачье…