Уж полночь близится, уж Герцена все нет.
Уж ведьмы скалятся, уже сверкает фикса,
Уж остограмился один большой поэт,
А муза шляется незнамо где, как бикса.

Какого дьявола, когда на сердце сплин,
Не появляется крылатая бабёнка? -
Ведь будет каяться, ведь будет клясться, блин,
Что образумится и заведет ребенка

И, разумеется, споёт, что вновь верну
Свою любимую я в рифму, как в скорлупку,
Что если хочется — возьму да проверну
Свой фарш из времени назад сквозь мясорубку.

Ах, музы музыка, два латаных крыла,
О ней не думаешь — она не отвечает,
Но тронь нечаянно в ночи колокола —
Она с три короба наврёт, наобещает.

Так почему же я, как под гипнозом змей,
На Заклинателя смотрю и цепенею,
И верю музыке, да, музыке моей,
Хоть нету жизненной правдивости за нею?

Уж сорок близится, уж Гершвину сто лет.
Уж полночь слышится, уж бьют куранты где-то,
Уж надпись вечная, что «счастья в жизни нет»
Давно начертана на стенке туалета.

А мне все чудятся — семерка, тройка, туз,
А мне все верится, что все опять вернется,
Что хмель воротится в наш недопитый блюз,
Что эта музыка над нами не смеется.

20.01.1996 г.