Константину Андреичу семьдесят лет.
У него безнадёжный артрит да ещё аденома,
Он не раз уже слышал шаги метронома,
И земному не раз посылал свой последний привет.

Он влюблён в Ангелину Игнатьевну. Он её любит.
Ангелине Игнатьевне тоже уже ого-го.
Они встретились поздно. Они уже взрослые люди.
И в своих устоявшихся жизнях не могут менять ничего.

Им бы сдать свои судьбы, как когда-то сдавали бутылки,
А они строят планы на дальний январь.
И Сатурн озадаченный лапою чешет в затылке
И глядит в изумленьи на свой отрывной календарь.

Женщины чутко спят,
На четвертинку, на треть,
Чтоб не родить во сне
Или не умереть.
Чтоб не сбежал мужик,
Кот или молоко.
Чтобы ножиком вжик
Или бах молотком.
Чтоб не заплакал млад,
Чтоб не закапал кран,
Чтобы не вполз гад,
Чтоб не влетел вран.
Чтоб зашипеть — отстань.
Чтоб прошуршать — люби.
… показать весь текст …

Ворона ждёт весны
и косится своим прорабским оком,
на ветку, где трепещет кривобоко,
измятый серый полиэтилен,
уже весенней новой стройки чает,
и пробует на клюв, и примечает —
от влажности, для плотности, для стен.
и лысую башку крылом щекочет,
и счастья для своих потомков хочет,
для птичьих мальчиков, для птичьих дочек,
для будущих дворовых многоточий —
Вороньих иронических колен!