Это удивительная история любви. Напрасно язвил Оскар Уайльд, что любовь — это призрак, о которой все говорят, но никто не видел".
Он мечтал о ней много лет, не смея надеяться; вел себя то дерзко, то робко. Она — то не замечала, то оказывала маленькие знаки внимания, то приближала, то отталкивала, дарила надежду и обжигала холодом… Но он — не отступил.
Екатерина заметила Потемкина во время переворота 1762 г, в котором он принимал участие. Вскоре Потемкин получил похвалы новоиспеченной императрицы и чин камер-юнкера.
«Потемкин вообразил, что он любим. Его родственник описал его страсть: «желание обратить на себя внимание императрицы никогда не оставляло его; стараясь нравиться ей, ловил ея взгляды, вздыхал, имел дерзновение дожидаться в коридоре, и когда она проходила, упадал на колена, целуя руки ея, делал разного рода изъяснения. Великая государыня никак не противилась его нескромным резвым движениям, снисходительно дозволяя ему сумасбродные выходки».
Однажды, будучи на прогулке со свитой, Екатерина восхитилась болотными кувшинками.
«Все мужчины дружно согласились, что цветы красивы, но похвалой и ограничились. Потемкин же спрыгнул с коня, по самое горло забрался в трясину, булькающую пузырями, рвал и рвал сочные бутоны для любимой женщины. Целый ворох кувшинок протянул Екатерине в седло, и она, благодарная, воскликнула:
— Ваши кувшинки дороже всяких бриллиантов!»
В конце концов Григорию Орлову, тогдашнему фавориту Екатерины, осточертели эти амурные воздыхания потенциального соперника, и он вместе с братьями пришел поговорить с Потемкиным, используя самую убедительную аргументацию:
«- Забор поправь! — Во рту затрещали зубы.
— Рождество укрась! — Лицо залилось кровью.
— Петушка покажь! — Из глаз посыпались искры.
Потемкин не помнил, когда его оставили. Кровью забрызганы стены, кровь полосами измазала пол, — четверо братцев потрудились на славу…»
После побоев Потемкин лишился глаза…
Шли годы, Григорий Александрович участвовал в войне с турками, проявив себя как храбрый воин, но мысли о Екатерине не оставляли его.
«Потемкин поднялся, долго перебирал ноты, потом решительно присел за клавесины, наигрывая, запел по-французски:
Как только я тебя увидел,
Я желаю сказать о своей любви.
Но какая мука любить ту,
Которая не может быть моей».
Однако, когда наконец Екатерина изволила прекратить его муки и попросила о личной встрече, Потемкин неожиданно заартачился и написал ей очень грубое письмо, в котором заявил, что не желает быть шестнадцатым в ее послужном списке.
Екатерина, проведя инвентаризацию своих амурных историй, спокойно ответила ему в письме, что он будет лишь шестым:
«Ну, господин богатырь, после сей исповеди могу ли я надеяться получить отпущение грехов своих? Изволь сам видеть, что не пятнадцать, но третья доля из сих… Беда та, что сердце мое не может быть ни на час охотно без любви!»
Неизвестно, насколько Потемкина устроил новый порядковый номер, но после этого обмена письмами крепость его уязвленной гордыни пала, и многолетний воздыхатель наконец воссоединился со своей августейшей любовью.