За окном от тепла разлились пруды.
И в окрестных садах не ступить от воды — разве только погоды ждать.
Садоводы опять ожидают беды.
Раньше времени тронулись талые льды…
И до города — не достать.
На погоду заныл у плеча сустав,
в доме пахнет обедом и смесью трав — и от запахов крутит в носу.
Она что-то поёт, и, уже устав, обжигает себе у плиты рукав.
А на кухне — вскипает суп…
Она тихо сидит на своем полу,
и к ожогу кладет свежий лед и золу от угля и дворовых туй.
Он подходит поближе, забыв метлу, от которой бежали коты поутру.
Она просит его:
— Поцелуй.
Просит так, будто это лекарство, мёд, или мазь, или просто холодный лёд.
Будто все заживёт. И уже не жжёт.
Поцелуй — и оно пройдёт.
И слеза её чище любой слюды. Её плечи остры, так милы, худы…
Он приносит стакан, доливает воды, а не то скоро гусь сгорит.
На запястье руки — как пятно — следы.
Он целует ожоги от сковороды.
И она отвечает, лукаво на вид:
— А, ты знаешь, уже не болит…