Эта история грустная, но простая: вместо семьи он родился в собачьей стае. Там не жалели, когда он скулил и плакал. Вместо объятий — игрушку, как кость собаке.

Он научился не выть и стоять по стойке. Вырос вожак, зубы сталь и два метра в холке. Строгий ошейник стал галстуком от версаче. Бывший щенок никогда ни о чем не плачет, знает команды, вцепляется прямо в горло, статный, породистый, преданный, верный, гордый.
Свой поводок перерос и давно не носит. Сам для щенков вместо ласки бросает кост…
… показать весь текст …

А была ведь когда-то красивой: осиная талия, голубые глаза, губки бантиком, грудь колесом. Как безжалостна жизнь! Ничего от неё не оставила. Оплыла силуэтом, как свечка. Погасла лицом. Голубые глаза превратились в поблекшие серые. Шапка русых волос превратилась в седое гнездо. Из того, что мечтала, почти половину не сделала. Что-то не собралась, что-то пробовала — не свезло.

И ворчит постоянно: на мужа, на жизнь, на давление, на погоду, на пробки, на цены, на кошку, на дочь. А виной — зеркала…
… показать весь текст …

И когда он проснётся за ночь сорок пятый раз, не умея сказать, что мешает спокойно спать, она будет сидеть, не смыкая уставших глаз, будет ласково петь и тихонько качать кровать.

И когда у него будет резаться первый зуб, первой шишкой на лбу обозначится первый шаг, и когда первый жар станет мягким касанием губ к закипевшему лбу — всё равно это будет так.

И когда он пойдёт первый раз без неё во двор, запестреет дневник алокрылостью лебедей, он рискнёт головой на какой-то дурацкий спор — она бу…
… показать весь текст …

Фарфоровый клоун на полке пылился. Еще в прошлом веке он там поселился. Его подарили кому-то на праздник, и он позабыт был практически сразу. Ну, как позабыт: его дважды в неделю старательно чистили тряпочкой белой от пыли и сора, налипшего как-то на гладко-фарфорную клоуна шляпку.
Сменялись недели и люди в квартире, менялась вообще ситуация в мире, а клоун на полке всего-то и видел свой угол и боком чуть-чуть телевизор. Однажды, в игру его дети позвали, но взрослые сразу же их отругали: «он хру…
… показать весь текст …

Собаки, которых никто не гладил — тяжёлые тучи небесной глади. Они по земле бьют десятком молний, чтоб тот, кто не знал их, о них бы помнил.

Те кошки, которым не дали крова, лавинами снега взрывают горы. Мурлыкают с неба раскатом грома, чтоб тот, кто не знал их, о них бы помнил.

А брошенным детям намного хуже: им нужно взрослеть, отражаясь в лужах. Над ними по небу летят собаки, кошачий их гром заставляет плакать, их души черствеют под градом молний. Они вырастают. Они не помнят, как страшно, когда ты один на свете. У них появляются тоже дети. Они им заводят и псов, и кошек, и часто бывает, что этим тоже приходится тучами стать и громом.

Чтоб тот, кто не знал их, о них бы помнил.