Наши дни, осень, где-то под Вязьмой.

- Слышь, дидо, мы яблони три ведь проходим,
А, они, говорят, Духом сажены,
Дай мне яблоки эти попробовать,
Ведь не даром про них слухи сложены.

- Да, попробуй, ты внучко, советую,
Уж от трех ты вкуси спело яблочко,
А потом я тебе уж поведаю,
Что за вкусом стоит кажда яблонька…

- Дидо, уж первое терпкое,
Второе — приторно сладкое,
Ну, аж третье пошло чуть с горчинкою…
Почему? Остается загадкою…

- Я тебе, внуче, то объясню,
Только, как выйдем мы к пруду,
Что о духе всю болтовню
Бабки сеют, такую причуду…

1941 год, осень. Германский аэродром. Где-то под Вязьмой.

Я напряжена, но счастлива я.
Сам штандантер меня назначил
Возглавить всю эскадрилью,
Послужить Фюреру однозначно!

Нас построили в одну шеренгу,
Дитрих, муж, поддерживал рядом…
- Не волнуйся, ступай на ступеньку,
Надо нам растоптать всех гадов!

- По машинам, раздался голос…
Шлемофон, затянув потуже…
Страх я волею переборола,
Завяжу комиссарам узел поуже…

Взлет, — от винта, — я, аж, в небе,
И бомбежки уж точка задана…
Но, я вижу, бью вовсе не это…
Бью я жилые дома разрядами.

Не заметила — пустота в бомбометах.
Как, удар снизу мне в крыло…
Горит «Беккер» мой, уж отработал.
Спарашютировать остается на дно.

Спустилась на дно я лощины…
Земной сразу фронт там уж шел.
Увидев, что там, ум черту перешел,
Красно-черное месиво, бой глубинный.

Я в траншее скрывалась весь день,
Пока наши с советскими дрались…
Только к сумеркам вижу, через сажень
Черные хаты сквозь дым показались…

Ползком девица продвигалась по полю…
Обратилась: — ты кто? — я Марыся
Ощущала такую же долю…
Болью дух у нее был пронизан.

- Зачем ты выползла на поле?
Зачем тебе нужна война?!
Она ответила,
- О, горе! Война на всех, она одна!

- Когда всех убивают братьев и отцов,
Тогда ты понимаешь, что ты убил в себе богов.
И молча начала она, без слов,
В траншею собирать все трупы мальчуков.

Смотрела я на действия её:
Я начала своих в траншею собирать,
Ведь всё равно… одно житьё
За власть, за какую погибать!

Всю ночь так, труп за трупом,
Мы в две траншеи собирали,
Саперною лопатой дружно
Мы руку из-под танка вынимали.

Нам всё равно, кого в какую яму —
Людьми же были, а теперь — одно!
Но я нашла в останках капитана,
В кармане окровавленном домой письмо:

«Мама любимая, тут сложно сейчас,
Не то, что на Западе мы воевали…
Здесь умирают за свой дух и глас,
Зачем мы славянское поле попрали?!»

Разревелась Марыся навзрыд,
Тело сына нашла в танке горелом.
- Вставай же сынок, — говорит,
И тащила его пол тела.

Мертвых всех по полю собрали,
Да, курган из песка накатали.
И теперь тихонько завыли,
Так, как обычными бабами были…

Над братской всею могилой
Из березы поставили крест.
Молились мы вместе так долго,
Как учили нас мать и отец!

Тут оборванный старец босой
Кивнул нам, и промолвил такое:
- На Руси есть тот древний устрой,
Что стоит Дух стеной над Москвою!

И не крест, не звезда не поможет,
Только, поверить в Меня…
Ни один тогда ворог не сможет
Победить славян духа огня!

А теперь, я пока на Восток,
Я у Курска приостановлюсь,
Я надену солдатский сапог,
Да Я в стёганку обернусь,

Я возьму винтовку Мосина,
Да поведу за собой Я всех,
Волгу Я возьму той осенью,
Ленинградский расколю я орех.

Я от Крыма в половине шага,
Там поляки и чехи — все с нами…
Я тогда распишусь на стене Рейхстага…
Разберемся тогда мы с долгами.

- Кто ты такой? — Я спросила.
- Эх, прошла моя, девочки сила,
Когда вы были одним народом,
Но пришла власть Юлия рода!

Всё, на большее отвечать не стану,
Я три яблока в могилу лишь кину…
И три в жизни взрастут на кургане,
Что все время в вечность подвинут.

Он три раза плюнул в песок,
Что был смешан со снегом и с кровью,
Двумя пальцами осенил всё крестом,
Лишь чуть правой дрогнул он бровью.

И пропал старче… Был, и, не был…
Растворился в остатках дыма,
То ли в землю, а может, на небо.
Да всё это необъяснимо…

И дальше пред крестом мы молились,
Пока части Вермахта не появились.
Холодное дуло прошло над виском,
«За что?!, — я подумала, — пропала я в мире мирском…»

- Ты Грета Хельмут? — штабс-капитан говорил.
- Да я, и горжусь, человеком я стала…
- Знать, враг тебе дорог, стал тебе мил,
Что с солдатами Рейха хоронить успевала?

- Мы же все люди, под Богом живём…
- Бог же наш Фюрер! За него мы умрем!
А, ты схоронила наших солдат,
Но с теми животными вместе подряд…

Твоей подруге за честную веру —
Пуля — в висок, тебя ж медленной смертью…
Растянуть немного по метрам,
И бронетехникой, размесить круговертью!

Пуля пробила Марысе висок,
Меня растянули двоих меж досок.
Не увидела вовсе я смерти своей,
Нас с Марысей несли уж на Небо скорей…

Забирала то Дева, Кто она, и как её звать?!
Так открыто она нам сказала:
Богородица я — я Небесная Мать…
Я Любовь, я Надежда, я Мария и Лада!

Наши дни, где-то под Вязьмой.

- Так, почему, дидо, как ни возьмешь
С любой яблони не куснешь,
Таки, в начале яблоко терпкое,
Потом сладкое, третье — горькое?

- Внуче, может это и есть Духа яблони…
Но первое вкусишь — терпкое — знание,
Второе — вкус любви есть познание,
Третье — предков своих вечное поминание!

Так запомни, отрок земной,
Что под Духом отчизны одной,
Рождены мы и с нею повенчаны,
Так что вороги давно Им помечены!

24 января 2019 года.