Логики у судьбы совершенно нет:
так запутает след, что не видно глазу.
Перемещаясь по жизни, в мелькании лет
встретишь какого-нибудь, например, дикобраза…

«Нет, — говорит, — мне не нужно твоё тепло!
Сам, — говорит, — могу!» (И не врёт, всё может)
«Ты, — говорит, — не цепляйся ко мне, но-но!»
Я же иду по следам. Храни меня, Боже.

Он не дает обнять, называет меня на Вы.
Иглы все растопырит, фырчит тихонько.
Кажется, рявкнет — мне не сносить головы.
Но почему-то не рявкнет, пугает только.

Иглы приглажу, тянется вдруг щекой
и обнимает сам, и в глазах улыбка.
Где ж дикобразьи повадки, ты кто такой?
Нет, не колючий… Это была ошибка.

Там, за суровой маской, скрывался кот:
добрый, пушистый и уж совсем не страшный.
Весело так мурчит, и ты видишь — вот
чудо какое, вовсе не дикобразье.

В каждом из нас за шкуркой из острых игл
милый котенок прячется — не любому
мы открываем свой первозданный мир,
и защищают иглы от прошлой боли.

Скидывать маску и иглы свои убрать
лишь перед другом решаемся. И не сразу.
Люди же судят по шкурке, и вот опять
в милых котах им чудятся дикобразы.

Знаешь, давно привыкнув касаться игл,
я не боюсь укусов, рыка, уколов.
Ты и в кошачьем виде любим и мил,
и в дикобразьем обличии будешь понят.

Есть и во мне и зверь, и домашний кот.
Но, обнимая, знаю — тепло ответишь.
Как ни рычи, с тобой мне всегда тепло.
Как ни пугай иголками, ты мне светишь,

греешь, и отзываешься, и мурчишь.
Знаю же: ценишь, хоть никогда не скажешь.
Даже когда за иголками ты молчишь,
я тебя обнимаю. Всегда. Ты знаешь.